Романовы. Пленники судьбы

Другие же просто радовались за Николая Александровича, которому посчастливилось встретить достойную невесту. Фотографии датской принцессы поступили в продажу в нескольких фешенебельных магазинах Петербурга и пользовались у публики большим спросом.

Задолго до того, счастливому жениху Николаю не исполнилось и десяти лет, он однажды поразил матушку своим странным высказыванием. Ребенок тогда изрек, что после дедушки Царем будет Папа́, затем – он, а после его смерти «царем будет Саша». Молодую мать позабавили подобные высказывания несмышленого существа. Ее второму сыну Александру вообще не суждена императорская корона. Законы престолонаследия строги, и их соблюдали неукоснительно: корона могла переходить лишь к старшему сыну Императора, а если такового не имелось, то к старшему по близости родства к последнему монарху члену Династии.

Никто не рассчитывал на печальные обстоятельства и не мог знать, как повернутся события в будущем, что слова малыша окажутся почти предсказанием. Но тем радостным сентябрем 1864 года никому и в голову не приходило ожидать грядущую трагедию.

В кругу Императорской Фамилии был лишь один человек, самый близкий друг Цесаревича, его брат Великий князь Александр Александрович, который не выражал особых восторгов по поводу предстоящей свадьбы. Он был уверен, что брак по расчету, а именно таким, по его мнению, только и мог быть династический брак, не будет радостным. Жениться надо непременно по любви. Лишь тогда люди будут по-настоящему счастливыми и создадут действительно крепкую семью. Какое же может быть согласие, если люди выросли в разных мирах? Правда, перед глазами был пример отца и матери, но это он воспринимал как исключение.

Никс прислал Александру подробное описание помолвки и своих чувств: «Если бы ты знал, как хорошо быть действительно влюбленным и знать, что тебя любят также. Грустно быть так далеко в разлуке с моей милой Минни, моей душкой, маленькою невестою. Если бы ты ее увидел и узнал, то верно бы полюбил, как сестру. Я ношу с ее портретом и локон ее темных волос. Мы часто друг другу пишем, и я часто вижу ее во сне. Как мы горячо целовались, прощаясь, до сих пор иногда чудятся эти поцелуи любви! Хорошо было тогда, скучно теперь: вдали от милой подруги. Желаю тебе от души также любить и быть любимому». Никто тогда не предвидел, что через несколько месяцев все изменится бесповоротно…

Дагмар теперь корреспондировала и Царю и Царице, своим «новым родителям», проявлявшим к ней неподдельную симпатию. Особенно выказывал расположение Александр II. Царь был рад принять в свою семью дочку Датского Короля, которая ему нравилась и своими душевными качествами, и своей внешностью.

Конечно, интересы Династии, престиж Империи, благо государства – это то, чем обязан дорожить и что обязан пуще глаза своего защищать русский самодержец. Александр II и дорожил и защищал. Но ему не были чужды и обычные человеческие чувства. Он, еще совсем не старый мужчина, питал большую слабость к молодым, живым девушкам, и копенгагенская принцесса была как раз из числа таковых. Эта симпатия никогда ни на йоту не выходила за рамки допустимого, но она существовала многие годы.

Дагмар, девушка развитая и чуткая, несомненно, ощущала повышенную ласковость и доброту, исходившие от Русского Царя. Она платила ему тем же. Минни не умела лукавить. Нет, она, конечно, была достаточно умна и воспитанна, чтобы знать, как себя вести, чтобы понимать, «что говорить», «кому говорить» и «когда говорить». Фальши же в личных отношениях не переносила.

У Принцессы с Царем быстро установились добрые, сердечные отношения. Она писала ему, как пишет любящая дочь любимому отцу. Когда на следующий день после помолвки Цесаревич Николай отправлял отцу письмо-отчет о происшедшем событии, его нареченная невеста вложила в конверт свое небольшое послание:

«Мои любимые родители! Разрешите мне добавить эти несколько строчек к письму Вашего дорогого сына, моего любимого Никса, чтобы выразить Вам то счастье, которые я испытываю в этот момент от того, что чувствую себя связанной с Вами столь дорогими для меня узами. Пусть Бог своей добротой поможет мне сделать его также счастливым, чего я сама желаю от всего моего сердца. Отдайте и мне немного той любви, которую Вы испытываете к Вашему сыну, и Вы сделаете меня тоже счастливой. Преданная Вам Дагмар».

Жених и невеста расстались в октябре. Она осталась с родителями. Он же продолжил свою поездку и должен затем был встретиться со своей матерью Императрицей Марией Александровной в Ницце, где та с младшими детьми намеревалась провести зиму. У нее были слабые легкие, и врачи рекомендовали ей пожить в теплом климате. Николай и Дагмар условились, что если все будет благополучно, то она приедет к нему в Ниццу. Пока же они писали друг другу письма, писали часто, объяснялись в любви, горевали от разлуки.