Романовы. Пленники судьбы

В 9 час. ровно услышали детский писк, и все мы вздохнули свободно! Богом Нам посланную дочку при молитве мы назвали Ольгой. Когда все волнения прошли и ужасы кончились, началось просто блаженное состояние при сознании о случившимся! Слава Богу, Аликс пережила рождение хорошо и чувствовала Себя вечером бодрою».

Ребенок оказался крупным: 10 фунтов весом и 55 сантиментов ростом! Бабушка Императрица Мария Федоровна писала сыну Георгию на Кавказ: «Ники буквально купается в счастье от Своей новой роли отца».

Александра Федоровна испытывала неменьшие восторженные чувства. В Англию старшей сестре Виктории сообщала: «Тебе пишет сияющая, счастливая мать. Можешь представить себе Наше бесконечное счастье теперь, когда у Нас есть наша драгоценная малышка, и Мы можем заботиться и ухаживать за ней».

Наступили дни полного семейного счастья. Накануне 1896 года Николай II записал в дневнике: «Дай Бог, чтобы он прошел так же мирно, тихо и счастливо для Нас и для матушки России, как и предыдущий».

В семье Николая II и Александры Федоровны после Ольги родилось еще трое дочерей – Великих княжон. Татьяна – 29 мая 1897 года, Мария – 14 июня 1899 года, Анастасия 5 июня 1901 года. ОТМА – таково было придуманное собирательное имя, составленное по первым буквам Их действительных имен. Так Они подписывали Свои общие письма.

А 30 июля 1904 года Венценосцы добились величайшей милости Всевышнего – в Петергофе на свет появился Сын, нареченный при первой благодарственной молитве Алексеем.

Мария Федоровна искренне радовалась появлению внучат. Однако любая радость старой Императрицы все равно была окутана темной вуалью печали. Потеря незабвенного Саши перечеркнула, отбросила в прошлое главное из того, чем жила и чем счастлива была: ее любовь и любовь к ней. И теперь если и случались светлые дни, то их окрашивали меланхолические чувства.

16 января 1896 года писала сыну Георгию:

«Это было в прошлый четверг, в день большого бала, на котором я хотела видеть Ксению в бальном туалете. Она была очень хороша, вся в белом со своей великолепной, очень ей идущей изумрудной диадемой на голове. Но я не могу выразить тебе, как мне стало грустно от одного вида этой розы бала и толпы людей, которая, как и прежде, прибывала во Дворец, и от сознания того, что прошло всего два года с тех пор, как наш обожаемый Папа́ тоже бывал здесь и приветствовал этих же самых людей – и теперь всё это продолжается без него! Это меня так потрясало и нервировало, что я едва смогла скрыть мою беспредельную тоску от бедной Ксении, которая также была взволнована, отправляясь на бал».

Вокруг бурлила во многом уже другая жизнь, порой странная и непонятная, но, во всяком случае, уже явно «не ее». Вдовствующей Императрице теперь оставалось только лицезреть чужое веселье и хоть приходилось волей-неволей бывать на балах, но уже никогда не танцевала. Людей ее поколения там уже почти и не встречала. После одного из таких «визитов» делилась мыслями с сыном Георгием:

«Это было очень красиво и оживленно. Но как все изменилось за эти четыре года! Все общество уже новое, за исключением 3–4 кавалеров, и совсем новые танцы. Гавоты, миньоны, падекатр и т. д., которых я совсем не знаю. Это все требует особых костюмов, чтобы выглядеть хорошо. Это все кажется немножко смешным: офицеры, делающие грациозные движения!»

В мае 1896 года в Москве проходили пышные коронационные торжества. Венчался на Царство Николай II.

Главное действие – обряд Коронования – состоялось 14 мая в Успенском соборе Кремля. Вечером Царь занес в дневник: «Все, что произошло в Успенском соборе, хотя и кажется настоящим сном, но не забывается во всю жизнь».

Александра же Федоровна писала сестре Виктории: «Служба Меня совсем не утомила, скорее, вдохновила сознанием того, что Я вступаю в мистический брак с Россией. Теперь Я действительно Царица».

Душа же Марии Федоровны пребывала в тоске. Ей всё напоминало недавнее и такое теперь уже сказочное время, тринадцать лет тому назад, когда они с Сашей проходили через те же ответственные испытания. Время жестоко, оно ни для кого не делает исключений, и всё уходит, хорошее и плохое, и лишь память остается хранительницей драгоценных мгновений.

Она помнила всё, всё до мельчайших деталей, и слезы навертывались на глаза. На публике держалась. Улыбалась, принимала поздравления и знаки внимания, мило общалась с иностранными принцами – гостями. Вечерами же, оставаясь одна, все незабываемые эмоции одолевали с неимоверной силой, и уж тогда слез не боялась.

«Наконец-то я счастлива оттого, что все это уже позади. Я благодарна Богу за то, что Он помог мне справиться с моими собственными чувствами, и за то, что Он помог мне выполнить этот страшный, но священный долг, присутствовать на короновании моего дорогого Ники и помолиться за Него и рядом с Ним в этот, самый большой и важный момент, самый серьезный в его жизни. У Него был такой трогательный и проникновенный вид, что я этого никогда не забуду».