Романовы. Пленники судьбы

В 1908 году у двадцативосьмилетней замужней красавицы и тридцатилетнего князя-холостяка начался флирт, очень быстро переросший в бурный роман. Дело это было неслыханное. Согласно неписаному, но непререкаемому кодексу офицерской чести никто из офицеров не мог заводить «шашни» с женой своего товарища.

Связь Вульферт с Михаилом ломала давнюю традицию. Сам поручик Вульферт относился к адюльтеру супруги довольно безразлично, но многие другие реагировали совсем иначе. В связи с тем что августейшим покровителем «синих кирасир» была Вдовствующая Императрица Мария Федоровна, вся эта история очень быстро получила скандальный резонанс.

Старший полковник Кирасирского полка Э.Н фон Шведер собрал закрытое собрание офицеров, своего рода суд чести, на котором оповестил об «ужасном происшествии» в полку. Оказалось, что поручик Хан-Эриванский, «находясь в Петербурге, позволил себе показаться в ложе театра в небольшой компании, среди которой находилась некая известная вам дама. Дама, которая в свое время своими поступками бросила тень на наш полк и которая, как всем хорошо известно, навлекла на полк неудовольствие нашего Августейшего Шефа – обожаемой нами Императрицы.

Казалось бы, – продолжал гневные обличения полковник, – этого уже самого по себе совершенно достаточно для того, чтобы офицеры раз и навсегда порвали всякие отношения с этой особой, очернившей полк». В поступке молодого поручика командир узрел покушение на «незыблемые устои» и сообщил, что Хан-Эриванскому предложено в двадцать четыре часа подать рапорт об увольнении в запас.

Все знали, о какой таинственной даме идет речь. Естественно, что имя Великого князя нигде официально не упоминалось, общение же с его возлюбленной становилось если и не преступлением, то, во всяком случае, явлением предосудительным. Шереметевская-Мамонтова-Вульферт стала изгоем, с ней прекратили всякое общение даже те, кто и не входил в число «полковых дам».

Влюбленные же жили в своем мире, в мире восторга и обожания. Все остальное было лишь фоном и не имело для них большого значения. Для Михаила вообще Наташа стала смыслом существования. Когда они не виделись, а такое случалось нередко, то посылали друг другу бесконечное количество телеграмм и любвеобильных посланий.

«Моя дорогая, прекрасная Наташа, нет таких слов, которыми я мог бы поблагодарить тебя за все, что ты даешь мне. Не печалься, с помощью Господа Бога мы очень скоро встретимся. Пожалуйста, всегда верь мне и в мою самую нежную любовь к тебе, моя дорогая, самая дорогая звездочка, которую я никогда, никогда не брошу. Я обнимаю тебя и всю целую. Пожалуйста, поверь мне, я весь твой. Миша».

Влюбленные были уверены, что Всевышней на их стороне. Родственники же придерживались прямо противоположного мнения.

Мария Федоровна не только высказывала неудовольствие офицерскому начальству подшефного полка. Ее не столько расстраивала предосудительная связь, сколько возможные брачные последствия. Своим женским сердцем она чувствовала большую опасность со стороны нового Мишиного увлечения и старалась, чтобы тот имел как можно меньше свободного времени и, уж во всяком случае, не оставался долго без контроля.

Уследить за великовозрастным сынком было практически невозможно. Мать это понимала, и все время напоминала ему о династическом долге. В феврале 1910 года писала Михаилу:

«Ты должен подавать всем хороший пример и никогда не забывать, что ты сын своего Отца. Это только из-за любви к тебе, мой дорогой Миша, я пишу эти слова, а не для того, чтобы огорчить тебя. Но иногда я так беспокоюсь за твое будущее и боюсь, что по причине своего доброго сердца ты позволяешь втягивать себя в какие-то бесполезные истории, и тогда ты кажешься не таким, какой ты на самом деле. Я прошу у Бога, чтобы Он сохранил тебя и управлял тобой и чтобы Он сохранил в тебе веру в Него».

Матушку свою Михаил весьма чтил, послания ее читал с большим вниманием, но поступал так, как подсказывало ему сердце и как…просила его Наташа. В то время как он получил вышепроцитированное письмо от Марии Федоровны, он уже знал, что его возлюбленная в «интересном положении» и через несколько месяцев должна будет разрешиться от бремени.

Он не сомневался, что это его ребенок. Пикантность ситуации состояла в том, что будущая мать была замужем, а стало быть, и ребенок юридически никакого отношения к нему иметь не будет. Наташа рыдала, Михаил ее успокаивал как мог. Он готов был признать свое отцовство, но для этого надо было Наташе получить развод. Чтобы официально возбудить вопрос, о том не могло быть и речи. Подобная огласка привела бы к грандиозному публичному скандалу, который его возлюбленная, уже проходившая «чистилище развода», как она твердо заявила, «не вынесет». Оставался один путь: обратиться к брату Царю и просить его содействия.

Михаил прекрасно понимал, что стоит ему лишь заикнуться о намерении жениться на Наташе, как он тут же получит твердый и решительный отказ во всех своих просьбах. Поэтому он решил лишь просить о разводе с целью «принять участие в воспитании своего ребенка».