Романовы. Пленники судьбы

Через два дня после отъезда Николая II личные апартаменты Царской Семьи походили на лазарет. Стояла полная тишина, нарушаемая лишь шепотом сиделок. Окна были завешаны (свет раздражал глаза), и в полумраке можно было различать лишь несколько женщин в белых халатах.

Одна из них, в платье сестры милосердия, – Императрица. Начиная с 23 февраля Александра Федоровна спала лишь урывками, не раздеваясь, на кушетке или у Алексея, или в комнатах Девочек. Она давала лекарства, делала полоскания, измеряла температуру, кормила. Когда кому-то становилось легче, то утешала разговорами, иногда читала книги.

Но Ее постоянно отвлекали на какие-то вопросы, которые без Нее, Императрицы Всероссийской, никто не мог решить. Надо было оставлять своих и идти вниз, на первый этаж, и там встречаться с визитерами, читать письма и деловые бумаги. Кроме того, Она ежедневно непременно выкраивала время, чтобы хоть ненадолго заглянуть к Знамению, помолиться и поставить свечки.

Ей сразу же сообщили, что днем 23 февраля в Петрограде, на Васильевском острове и на Невском, произошли беспорядки. Бедный люд приступом брал булочные, а некоторые, например булочную Филиппова, разнесли вдребезги. Вызванные казаки усмирили толпу, и к вечеру все вроде бы успокоилось.

Это известие не произвело сильного впечатления на Императрицу. У нее хватало других забот. На следующий день Она узнала о новых вспышках беспорядков в городе, но министр внутренних дел А.Д. Протопопов (1866–1918) и начальник Петроградского военного округа генерал С.С. Хабалов (1858–1924) прислали успокоительные рапорта.

Однако на следующий день, 25 февраля, все повторилось, но в еще большем масштабе. Посылая вечером ежедневное письмо-отчет Мужу, писала: «Стачки и беспорядки в городе более чем вызывающи. Это – хулиганское движение, мальчишки и девчонки бегают и кричат, что у них нет хлеба, – просто для того, чтобы создать возбуждение, и рабочие, которые мешают другим работать. Если бы погода была очень холодная, они все, вероятно, сидели бы дома. Но это все пройдет и успокоится, если только Дума будет хорошо себя вести.

У Меня было чувство, когда Ты уезжал, что дело пойдут плохо… Нужно немедленно водворить порядок, день ото дня становится все хуже… Завтра воскресенье и будет еще хуже. Не могу понять, почему не вводят карточной системы и почему не милитаризируют все фабрики, – тогда не будет беспорядков… Не надо стрельбы, нужно только поддерживать порядок и не пускать их переходить мосты, как они это делают. Этот продовольственный вопрос может свести с ума».

«Дорогой мой возлюбленный! Какая радость! В 9 часов сегодня получила твое письмо. Еще и еще благодарю за него. Я покрыла его поцелуями и буду еще часто целовать. Я так одинока без Тебя, не с кем поговорить по душам».

В Царском Селе, всего в двадцати верстах от Петрограда, пока было спокойно. Прибывшие же из столицы приносили безрадостные вести. С каждым часом положение становилось все более грозным. Министр внутренних дел Протопопов прислал последнее успокоительное известие в конце дня, 26-го, и затем – тишина. Все министры куда-то подевались. 28 февраля противоправительственное движение докатилось и до Царского.

В городе произошли митинги, в расквартированных войсках началось брожение. Оно коснулось и подразделений, охранявших Царскую резиденцию, а Сводный пехотный полк, после митинга, решил идти в Петроград и поддерживать новую власть. Александровский Дворец с каждым часом все больше и больше начинал походить на остров, окруженный враждебной стихией.

Императрица, преодолевая страхи и опасения, продолжала бессменно выполнять обязанности сестры милосердия в своем маленьком госпитале, который уже 1 марта был отрезан от остального мира. Она ничего толком не знала о Муже. Тот сообщил, что скоро будет дома. Получила последнюю телеграмму от него из Лихославля 28 февраля, где говорилось, что Ники будет дома на следующий день утром. Но часы шли, а Его все не было.

Лишь за полночь, 2 марта, пришло известие из Пскова. Почему он в Пскове? Что случилось? Сердце разрывалось от волнений, горя и досады, но надо было сохранять спокойствие, чтобы не расстраивать больных. Первого вечером во Дворце была слышна стрельба, происходившая невдалеке. Господи, спаси и сохрани!

Мысли были безрадостные… Надо во что бы то ни стало связаться с Ники! Но как выехать из города? Говорят, поезда уже не ходят, а на станциях орудуют бунтовщики. Хорошо бы послать аэроплан, но все люди как-то вдруг исчезли. Слава Богу, нашлись два верных человека, согласившиеся отвезти ему письмо. Но успеют ли? Доедут ли?

Каждый час доходят все более ужасные слухи, а председатель Государственной Думы М.В. Родзянко позвонил и посоветовал немедленно покинуть Царское Село! Все это походило на массовое безумие.