Романовы

Этот голландец полагает, что русскому народу нужен такой правитель, как Иван Грозный. «Надеюсь, — пишет он, — что Бог откроет глаза царю, как когда-то Ивану Васильевичу, ибо такой царь нужен России, иначе она пропадет. Народ этот благоденствует только под дланью своего владыки, и только в рабстве он богат и счастлив».

Через много-много лет такие же мысли станет развивать другой «знатный иностранец» — Бисмарк. Он будет уверять, что русский народ — «женственный народ», что ему, как всякой русской бабе, нужен муж, который бы ее поколачивал. Эта популярная точка зрения на русский народ, как на народ, созданный для рабства, увы, существует и в наши дни и разделяется, как ни грустно, поныне не одними только знатными иностранцами.

Каким образом и почему приобрел неограниченную власть этот воистину ничем не замечательный человек?

У него не было мистических и импонирующих простакам «прав рождения»: от царя, мол, от помазанника Божия рожден, а потому и сам с первого дня рождения царь — особа священная. Все знали его до времени его воцарения. Все помнили, что сегодняшний царь вчера был самым обыкновенным мальчишкой, гонявшим голубей, воровавшим яблоки в соседских садах и подбиравшимся к дворовым девушкам и горничным.

Только вчера этот безусый мальчишка ничем не отличался от своих товарищей. Случайно повезло — в его руки передан царский посох. Как, каким образом хоть на минутку поверили окружающие в какие-то особые, исключительные права этого мальчика надо всеми ими, над всей землей Русской?!

Поведение бояр при Михаиле свидетельствует о том, что не только Михаил Федорович, случайно оказавшийся на троне, тянулся к увеличению своей власти над Русской землей, но и его приближенные мечтали о твердой власти, чтобы скрутить в бараний рог, задушить проявление живой жизни на Руси. Тогда, мол, порядок будет! Еще когда дворяне приглашали на престол польского королевича Владислава, они взяли с него особую «запись», договор, по которому Владислав обязывался не давать вольности холопам. Этих же принципов свято держался и Михаил.

Судебные порядки при царе Михаиле были немногосложны. Разбираться в деталях считали излишним. Чуть ли не все прегрешения карали одинаково — смертной казнью. За кражи полагалось, впрочем, отрубание рук. Иначе обстояло дело с помещиками. За убийство чужого крестьянина помещик должен был отдавать «пострадавшему» помещику лучшего крестьянина из своего поместья. Убийство своего крестьянина считалось делом семейным.

Разницы между уголовными и гражданскими делами вообще не существовало. Уголовщина считалась только частной обидой, и дело об убийстве легко было кончить миром, заплатив родственнику убитого.

В царствование Михаила проведена была любопытная реформа в области взыскания налогов. До того времени неисправимый должник отвечал только своей шкурой, рисковал только получить побои, которым подвергался на «правеже». Отныне, ввиду того, что многие задолжники, хоть и владели имениями, соглашались лучше подвергнуться битию, только бы не платить, приказано было после месяца «правежа» взыскивать долги с имения ответчика.

Вместо имен в это время употреблялись лишь прозвища. Даже в деловых бумагах человек назывался не христианским своим именем, а по «уличному прозвищу» — Козел, Злоба, Паук и т. д.

В неустанных заботах о благе подданных царское правительство надумало увеличить свои доходы продажей водки. Сивуха, как впоследствии при Витте, объявлена была монополией государства. Приказано везде строить кабаки и производить вино.

Но, как и при Витте, пользы это начинание не принесло. Усердствуя в употреблении водки и давая тем кажущийся доход государству, население, увы, только понижало свою платежеспособность, ибо, пропивая последние деньги, разоряло хозяйство. Так что это усердие пользы не принесло, а только вред.

Царь в указах своих горько жалуется, что даже и собранную денежную казну от «разбойного воровства в Москву провезти нельзя». Денежная скудность дошла до того, что Россия снова и снова просила о помощи и Англию, и Швецию, и Персию. Так просит взаймы человек, заведомо знающий, что денег ему не дадут. Знает и все же просит. Надо же делать что-нибудь, как-то проявлять себя. Даже когда московские послы отправлялись в другие страны, они бедствовали там до такой степени, что иноземцы должны были за свой счет содержать их. Московские послы Ушаков и Заборовский, посланные в Голландию с просьбой о посредничестве для примирения русского царя со шведским королем, были так бедны, что голландцы вынуждены были отпустить на их содержание тысячу гульденов. Плохо, очень плохо было с валютой у первого Романова!