Романовы

Конклав происходил беспрерывно в течение трех дней. Главное украшение конклава — бочки, наполненные вином. Опустевшие бочки распиливают пополам и ставят их тут же. По регламенту одна половина каждой распиленной бочки предназначалась для съестных припасов, а другая — для естественных нужд.

Покидать заседание конклава строго воспрещалось. Чтобы внести разнообразие в порядок празднеств, Петр вздумал в 1714 году женить «князя-папу» Зотова. Бывшему учителю Петра было в то время восемьдесят четыре года. Дети и внуки Зотова, занимавшие видные посты при дворе, долго умоляли царя пощадить седины их отца и деда. Петр остался неумолим.

«Невестой» Петр выбирает родовитую старуху, шестидесятилетнюю Анну Пашкову. Дело происходит в разгар Северной войны, поглощавшей огромное количество жертв и ставившей на карту судьбу государства Российского. Но Петр берется за шутовскую свадьбу всерьез.

Приготовления к свадьбе были воистину грандиозны. Уже за четыре месяца до назначенного дня всем придворным чинам разослан приказ приготовиться к участию в торжестве. Канцлеру графу Головину предписано заранее вытребовать у всех приглашенных подробное описание заказанного каждым из них костюма. Ни один костюм не должен был повториться в толпе более трех раз. Не довольствуясь этим, Петр считает необходимым еще и лично проверить приготовленные костюмы и устраивает для этого специальные смотры 12 декабря 1714 года и 15 января 1715 года.

И вот настал торжественный день шутовской свадьбы.

Специально разыскивали девяностолетнего священника, которому поручили свершение обряда. Пышное шествие двинулось от царского дворца по льду Невы к церкви Петра и Павла. Впереди глава Тройного Приказа, шутовской «кесарь» Ромодановский, специалист по казням и пыткам, который во время оргии хвастливо говорит Петру:

— Нам, батюшка, водки и вина, чтобы пьяными напиться, мало. Нам кровушка горячая для этого дела нужна.

В этой процессии Ромодановский наряжен царем Давидом. В его руках лира. Задрапированный медвежьей шкурой, он едет в санях, запряженных четырьмя медведями. Пятый, дрессированный, стоит на запятках его кареты.

За ним — на высоких санях — новобрачные. На запятках свадебной кареты, везущей престарелых жениха и невесту, помещен козел. Свадебная карета украшена купидонами и ветвистыми оленьими рогами.

В третьей карете следует «его святейшество всепьянейший патриарх» в полном парадном облачении. Далее — вся столичная знать.

Здесь и представители дипломатического корпуса, все иностранные посланники, какие были в то время в русской столице. Сам царь в матросском костюме бьет в барабан. Всем присутствующим розданы трубы, свирели. Все усердствуют что есть мочи. За знатью движутся пестрой толпой специально для этого выписанные калмыки, лапландцы, тунгусы. Здесь и лютеранские монахи, и дикари, и японцы.

По приказу царя во всех церквях звонят колокола. Толпа кричит: «Патриарх женится! Ура патриарху!»

Музыки Петр не любил, с трудом переносил игру оркестра на балах и обожал барабан, на котором охотно играл и сам. С болезненной истовостью совершается обряд, и после «бракосочетания» начинается всенародное пьянство. Буйная оргия длится целую неделю — так приказал царь.

В самый день шутовской свадьбы Петр в маскарадном костюме принимает графа Витстума, посланника Августа II, который в соответствующем костюме из любезности к царю тоже принимает участие в маскараде. Оба «замаскированных» собеседника говорят о важнейших государственных делах, и Петр тут же, в промежутках между двумя тостами, пишет важнейшее письмо Августу II. В тот же день он принимает еще одного посланника, Брсевица.

Маскарадный костюм, буйная оргия — все это для Петра не есть что-то отличное от государственных дел. К оргиям и забавам своим он относится со всей серьезностью.

Когда в 1717 году «князь-папа» Зотов умер, Петр долго работает над составлением нового регламента. Непристойные подробности этого документа делают многие его пункты совершенно невозможными к пересказу. «Они не будут напечатаны ни при каком режиме», — говорит В. О. Ключевский.

Именно в эти дни Петр ждет возвращения непокорного сына Алексея и готовит для него пытки и смерть. Но это нервное ожидание ничуть не мешает ему со всей серьезностью подыскивать нового «всешутейшего патриарха» на место скончавшегося Зотова. Кандидат — Петр Иванович Бутурлин. До сих пор он носил звание «архиепископа Петербургского». Петр, избрав нового «папу», берет на себя лично роль «протодиакона конклава». Избирательные записки все члены конклава получают из рук княгини-игуменьи. Этот пост занимала ранее Ржевская, ловкая и льстивая, по отзывам современников, всегда пьяная баба. Затем ее заместила княгиня Анастасия Голицына. Эта Голицына в течение многих лет считалась ближайшим другом Петра. Он называл ее своей сестрой, но, заподозрив ее в дружеских чувствах к своему сыну Алексею, Петр приказал отстегать плетьми во дворе Преображенского приказа. Чтобы вернуть себе милость царя, княгиня Голицына взяла на себя выигрышную роль княгини-игуменьи в конклаве.