Романовы

Часто указывают на то странное отсутствие благородства, какое проявили дворяне российские, когда последнего дворянского царя Николая II свергали с престола. Не нашлось ни одного рыцаря, никого, по-настоящему преданного своему монарху! Только один охранник Зубатов покончил с собой от тоски по низвергнутому царю.

Приведем еще один пример. Перед нами судьба целого рода, яркая и характерная. Судьба князей Голицыных.

Летописи рассказывают нам об одном из первых Голицыных, который уже во время избрания на царство Романовых сильно интриговал, раздавал много денег, чтобы самому оказаться на престоле. «Номер не прошел». Пропали денежки задаром.

Вот еще один Голицын — Василий Васильевич, любовник царевны Софьи. Это — один из образованнейших людей своего времени. Он блестяще говорит и пишет, по-латыни. У него огромная библиотека. Он — о, ужас! — мечтает даже об освобождении крестьян с землею и делится своими планами с царевной Софьей. Правда, этот образованнейший человек не чужд суеверий и даже пытает какого-то крестьянина за то, что тот «напустил на него дурной глаз». Через несколько лет после воцарения Петра станут пытать по тому же делу: за то, что он «приворотными зельями любви царевны добивался».

А вот еще один Голицын. Этот старый шут и скоморох выдвинется в царствование Анны Иоанновны. Ему 61 год, но его по высочайшему повелению разводят с женой и женят на старой шутихе, калмычке Бужениновой. Свадьба происходит в Ледяном Доме, сопровождается целым рядом непристойных забав, и, когда «молодые» укладываются в ледяной комнате на ледяном ложе, к ним приставляют особую стражу. Пьяная потеха требует, чтобы они вели себя всенародно так, «как полагается» вести себя молодым, чтобы они до утра не смели слезать со своего ледяного ложа.

От этого шутовского брака родились и в летописи зачислены два сына — князь Андрей и князь Алексей. После смерти старой шутихи князь умудряется, впрочем, жениться снова, в четвертый раз, и новые побеги появляются на генеалогическом древе князей Голицыных.

И вот, наконец, еще один из князей Голицыных. Эмигрант, живущий в настоящее время в Париже.

Я приводил как-то на страницах «Накануне» то письмо, с которым этот князь обратился к мужикам, живущим в его бывшем имении в Калужской губернии. «Грабьте, подлецы, все мое добро, грабьте. Только липовой аллеи не трогайте, которая моими предками посажена. На этих липах я вас, мерзавцев, вешать буду, когда вскоре в Россию вернусь».

Прочли мужики письмо, посмеялись в бороды и отнесли письмо князя в местный музей революции. Так и лежит это письмо последнего представителя рода Голицыных, дожидаясь будущего историка.

Нужно ли останавливаться и еще на одном Голицыне в нынешней эмиграции? «Цыганский хор под управлением князя Голицына» в каком-то берлинском кабаке «Альказар» ярко венчает собой столетиями строившееся здание.

Странными, путаными путями шла история России. Странными и путаными оказываются пути аристократии русской.

Пусть, кто хочет, жалеет о былом и прошлом, о дворянской культуре, о дворянских гнездах. Прет что-то новое, густое, крепкое, подлинно жизнеспособное. Переместились позиции, изменилась психика, перерождается душа. Где он, сутулый, хилый, нерешительный и прекраснодушный близорукий интеллигент российский? Где она — былая, так влюбленная в себя, аристократия, столько лет хваставшая какой-то особой культурой?

Впрочем, Екатерина, вслед за Петром, только начинает заготовление новых кадров аристократии российской.

При Екатерине I перед нами лишь «цветочки» системы фаворитизма. «Ягодки» появятся позже, при Елизавете, Анне Иоанновне, Екатерине II.

Говорить о Екатерине I как о царице, как о личности, как о правительнице не приходится. Ничего, кроме разврата с феерически быстрой сменой очередных героев, не отражают документы эпохи. «Это омут интриг, кабалы и дебошей, — пишет саксонский посланник Лефорт, в недавнем прошлом приближенный Петра, — только роскошь и бесхарактерность, лень и равнодушие видны тут во всем».

Единственное, о чем успела было задуматься Екатерина I в эти угарные, оголтелые, беспробудно пьяные два года своего царствования, — это вопрос о престолонаследии. Из 11 детей, какие у нее были, в живых остались только две дочери — Анна и Елизавета, так называемые поварские дочери (в те годы, в 1708-м и 1709-м, когда обе эти дочери родились, Екатерина, чтобы узаконить ее положение при дворе, была фиктивно выдана замуж за лейб-повара, служившего при Петре). Анна Петровна в свое время, выходя замуж за герцога Курляндского, в брачном договоре под присягой отказалась за себя и за свое потомство от русского престола. Естественной наследницей уже и после смерти Петра была Елизавета. Ей-то и собиралась передать после себя престол Екатерина, но Меньшиков смотрел на это дело иначе. Он изменяет своей партии, умудряется подружиться с малолетним Петром, по его же собственным настояниям в свое время отстраненным от престола, и теперь готовит гвардию к необходимости иметь на престоле именно мужчину.