Романтическая история мистера Бриджертона

– И я благодарен тебе за попытку, но, по правде говоря, Дафна, ты -

– Я знаю, знаю, - перебила она его. - Я бесполезна. Но выслушай меня. Тебе нравится Пенелопа?

Неожиданно, она в ужасе задохнулась, и посмотрела на него.

– Мы разговаривали только что именно о Пенелопе?

– Конечно, о ней, - нетерпеливо пробормотал он.

Она облегчено вздохнула. - Хорошо, потому что если бы оказалось, что мы разговаривали не о Пенелопе, тогда уверяю тебя, у меня не было бы для тебя никаких советов.

– Я пойду, - довольно резко сказал он.

– Нет, не уходи, - попросила она, схватив его за руку, - Останься, Колин, пожалуйста.

Он посмотрел на нее и тяжко вздохнул, чувствуя себя побежденным: - Я чувствую себя полной задницей.

– Колин, - проговорила она, подводя к софе, и толкая, чтобы он сел на нее, - Выслушай меня. Любовь растет и изменяется день ото дня. Это не похоже на удар молнии, мгновенно превращающий тебя в другого мужчину. Я знаю, Бенедикт говорил, что у него именно так и было, и это просто чудесно, но знаешь Бенедикт не совсем обычный человек.

Колин хотел было ухватиться за повод и пошутить, но у него просто не было сил для этого.

– У меня было по-другому, - сказала она, - И я не думаю, что это походило на то, что случилось у Саймона, хотя, откровенно говоря, я не думаю, что когда-нибудь смогу спросить у него.

– Ты должна.

Она замолчала, когда с ее языка, уже было готово сорваться какое-то слово, поэтому, в этот момент она сильно походила на удивленную птицу.

– Почему?

Он пожал плечами.

– Таким образом, затем ты сможешь передать его слова мне.

– Что, ты думаешь у мужчин происходит по-другому, чем у женщин? - спросила она.

– Все еще да.

Она скорчила гримаску.

– Я начинаю испытывать довольно большое чувство жалости к Пенелопе.

– Ох, ну конечно, ты должна испытывать жалость, - согласился он, - Из меня выйдет ужасный муж, в этом можно быть уверенным.

– Совсем нет, - сказала она, несильно стукнув его по плечу. - Как ты можешь говорить такое? Ты никогда не должен быть неверным ей.

– Нет, - согласился он.

Он был некоторое время молчалив, затем, когда начал говорить, его голос звучал удивительно тихо:

– Но я могу не любить ее так, как она того заслуживает.

– Но ты можешь все же любить ее так, - она в раздражение, махнула рукой, - Ради Бога, Колин тот факт, что ты сидишь здесь, и спрашиваешь свою сестру о любви, уже говорит о том, что ты прошел больше половины пути до этого.

– Ты так думаешь?

– Даже, если я так не думала, - сказала она, - Я бы все равно сказала бы так.

Она вздохнула.

– Прекрати так усердно думать над этим, Колин. Брак у тебя будет гораздо легче, если ты просто позволишь этому произойти.

Он подозрительно уставился на нее.

– Когда это ты начала философствовать?

– Когда ты пришел ко мне, и ищешь проблемы там, где их нет, - ответила она. - Ты женишься на хорошей женщине. И прекрати так сильно волноваться по этому поводу.

– Я не волнуюсь, - сказал он автоматически, хотя, конечно, он волновался, волновался так, что даже не потрудился защищаться, когда Дафна одарила его чрезвычайно саркастическим взглядом.

Но волновался он не из-за того, что Пенелопа могла быть нехорошей или не той женщиной.

Он был уверен в этом.

И он не волновался о том, будет ли его брак хорошим. Он тоже был в этом уверен.

Нет, он волновался из-за глупых и дурацких вещей. Будет ли он или нет любить ее, не потому, что это было бы концом света, если он полюбит ее (или концом света в том случае, если он не полюбит ее), а просто потому, что он находил довольно тревожным тот факт, что он не знает, что же он чувствует.

– Колин?

Он поднял взгляд на сестру, которая смотрела на него с довольно смущенным выражением лица. Он встал, намериваясь уйти прежде, чем окончательно будет сбит с толку, затем наклонился вниз и поцеловал сестру в щеку.

– Спасибо, - сказал он.

Ее глаза сузились.

– Не могу сказать, то ли ты серьезен, то ли дразнишь меня за то, что я не смогла тебе ничем помочь.

– Ты не смогла мне ничем помочь, - проговорил он, - Но, тем не менее, я искренне говорю, спасибо тебе.

– За мои старания?

– Что-то вроде того.

– Ты сейчас собираешься пойти в Бриджертон-хаус? - спросила она.

– Зачем, чтобы меня мог смутить и сбить с толку уже Энтони?

– Или Бенедикт, - сказала она, - Он тоже там.

В большим семьях, никогда не было недостатка в возможности выставить себя дураком перед родным братом или сестрой.

– Нет, - сказал он, криво улыбнувшись, - Я думаю, я лучше пойду пешком домой.

– Пешком? - откликнулась она.

Он посмотрел в окно.

– Думаешь, пойдет дождь?

– Возьми мой экипаж, Колин, - настаивала она, - И, пожалуйста, подожди сэндвичей. Я уверена, скоро их будут просто горы, и если ты уйдешь прежде, чем они появятся, то я вряд ли съем больше половины, и тогда я сильно расстроюсь на весь оставшийся день.

Он кивнул, и сел обратно на софу, и позже был рад, что остался. Он всегда был неравнодушен к копченому лососю. Фактически, он даже взял несколько кусочков с собой в экипаж, по дороге домой, глядя из окна экипажа, как льет дождь.

***

Когда Бриджертоны устраивали приемы, они делали это достойно.