Романтические приключения Джона Кемпа

Ну, а мы с Серафиной? Вот в том-то и дело: мы должны были вернуться на корабль. После того как его обыщут. "Да, да, да" — и Себрайт, сам в восторге от своего плана, гулко расхохотался. Оказывается, он придумал следующее: Кастро в разговоре упоминал, что недалеко от Гаваны имеется сахарная плантация, принадлежащая семье Риэго. Себрайт расспросил старого Томаса подробно обо всем и узнал, что до поместья можно было добраться по небольшой реке, впадающей в тихую бухту, окруженную скалами. Нам оставалось только пристать к устью реки и пробраться оттуда к дому управляющего поместьем. И какое счастливое совпадение: жена управляющего была когда-то Серафининой няней. Уж она позаботится о своей любимой сеньорите и о ее спутниках. Мы должны были скрываться там те шестнадцать дней, которые "Лион" простоит в Гаване, и на пятнадцатый или шестнадцатый день пробраться в порт.

— Но как мы туда доберемся? — спросил я, горя нетерпением.

Но всезнающий Себрайт обдумал и это. По словам Кастро, на плантации имелась парусная яхта, вместимостью около двадцати тонн, которая часто ходила в Гавану. В Гаванском порту на такие небольшие суда никто не обращает внимания. Мы должны были прибыть туда рано утром или в сумерки, и неловким поворотом как будто налететь на борт "Лиона" и остаться у борта ровно столько времени, сколько будет нужно, чтоб нам с Серафиной прошмыгнуть в люк.

— А люк мы оставим открытым, — продолжал Себрайт, — а ребят я заставлю орать на вашу команду и ругать на чем свет стоит за неосторожность. Уж они постараются, будьте уверены.

Оставалось только порешить, что делать со шхуной, которая нас преследовала по пятам от самого Рио-Медио. Но и тут Себрайт нашелся.

— Эти идиоты, наверно думают выследить, как вы будете сходить с корабля, или, может быть, просто хотят догнать нас. Ну, это-то им не удастся. Разве эти грязные ослы умеют вести судно! А увидеть они тоже ни черта не увидят; мы все время будем держаться недалеко от берега и ночью высадим вас в один момент — никто и остановки не заметит.

Итак, решено. Счастливые дни на корабле, дни, озаренные любовью и солнцем, должны были окончиться. Что-то ждет нас впереди.

Я стоял у борта и смотрел вдаль. Было очень тихо. Один из темных локонов Серафины скользнул по моей щеке — казалось, последнее дыхание легкого бриза замерло в этом движении!

— Ветра не хватит, чтоб наполнить даже игрушечный парус, — проговорил Себрайт сзади, — как же вы двинетесь на веслах со своей однорукой командой? — Он покачал головой и крикнул вахтенному: — Глянь, не видать ли шхуны.

— Никак нет, сэр, — радостно заорал тот, — а на горизонте похоже на облачко, сэр.

Вся команда собралась на палубе. Я нигде не видел столько сочувствия, как у этих грубых простых людей. Они даже обед свой принесли на палубу и то и дело глядели на небо. Мы ждали ветра. Слишком многое зависело от этого. За ужином никто ничего не ел. Миссис Вильямс то и дело подносила к глазам маленький платок. Вахтенный ходил взад и вперед по палубе. Мы молчали. Огромное кроваво-красное солнце медленно скатилось в мертвое спокойствие моря. Вдруг послышался голос вахтенного:

— Как будто свежеет, сэр.

Мы все, как один, вскочили, словно прозвучал набат. Миссис Вильямс бросилась к Серафине, и обе женщины замерли в тесном объятии. Мы помчались на палубу. Вся команда уже была там. Даже чумазый повар, осклабившись, оглядывал горизонт.

— Ну, ветер-то не очень здоровый, — с сомнением проворчал Себрайт.

Он полагал все же, что нам лучше, не дожидаясь более сильного ветра, двинуться в путь. Несколько матросов стали спускать шлюпку, остальные выстроились в ряд.

Серафина и миссис Вильямс вышли на палубу.

У бедной женщины было совершенно измученное лицо. Но моя девочка сияла. Глаза ее горели. Казалось, она стала старше и еще храбрее. Она ласково поклонилась матросам, снявшим при ее появлении шапки.

Кастро первый спустился в лодку.

— Adios, senores! — крикнул он.

Мы спешно прощались. Миссис Вильямс, сжимая мою руку, бормотала что-то о моих обещаниях, о счастье Серафины — и я понял, что у моей невесты нет лучшего друга, чем эта скромная женщина.

— Миссис Вильямс, — прошептал я. — Если с ней что-нибудь случится… если ей понадобится ваша помощь…

— Да, о, да. Всегда… как родную дочь… — миссис Вильямс расплакалась, как будто я действительно увозил ее родную дочь.

— Ну, перестань, Мэри, — заговорил капитан, — ведь не в кругосветное плавание они отправляются. Наверняка к ужину поспеют на плантацию.

— Ну, все в порядке, — крикнул Себрайт, когда я последний спустился в лодку, и прежде, чем я успел ответить, Кастро одним ударом ножа перерезал канат, как перерезал бы горло врага. И внезапно узкая полоса воды отделила нас от "Лиона". Наверху все ахнули.

Миссис Вильямс спрятала голову на плече мужа, Себрайт молча приподнял фуражку. И наш маленький парус внезапно наполнился влажным ветром. Мы легко скользнули по волнам, и в помощь веслам бриз понес нас вперед. Но порыв ветра стих так же внезапно, как и налетел, — и море снова застеклилось неподвижной мертвой пеленой.