Романтический эгоист

Приземляюсь в Вильнюсе (Литва) в таком же аэропорту, что и везде. Мир повсюду одинаков. Пересекаешь его по прямой, на эскалаторе, освещенном потрескивающими неоновыми лампами. Путешествовать все равно что слушать поцарапанный диск. А жить? Завтра то же, что вчера. Все знают, что такое “дежа вю”. Стареть значит войти в “дежа векю”[373], в такой виртуальный дневник, где застреваешь на одном и том же абзаце.

вторник

Приземляюсь в Хельсинки (Финляндия) в таком же аэропорту, что и везде. Мир повсюду одинаков. Пересекаешь его по прямой, на эскалаторе, освещенном потрескивающими неоновыми лампами. Путешествовать все равно что слушать поцарапанный диск. А жить? Завтра то же, что вчера. Все знают, что такое “дежа вю”. Стареть значит войти в “дежа векю”, в такой виртуальный дневник, где застреваешь на одном и том же абзаце.

среда

Приземляюсь в Лондоне (Великобритания) в таком же аэропорту, что и везде. Мир повсюду одинаков. Пересекаешь его по прямой, на эскалаторе, освещенном потрескивающими неоновыми лампами. Путешествовать все равно что слушать поцарапанный диск. А жить? Завтра то же, что вчера. Все знают, что такое “дежа вю”. Стареть значит войти в “дежа векю”, в такой виртуальный дневник, где застреваешь на одном и том же абзаце.

четверг

Боже мой, вот уже три дня я, как Джек Николсон в “Сиянии”, бесконечно переписываю одно и то же предложение. Хотя во времена Кубрика функций “копировать” и “вставить” еще не существовало. Он как в воду глядел! Писатель, повторяющий одну и ту же фразу, был бы мудрецом. Все наши беды от того, что мы не хотим повторяться. Как будто истин несколько.

суббота

Ужин с Венсаном Макдумом[374] всегда являет собой инопланетное предприятие, особенно когда “Моторола” дарит вам мобильник, похожий на лазерный пистолет. Венсан Макдум рассказывает мне о своей кошечке по имени Чарли, которая понимает только по-английски. Вспоминаю Франсуазу Лакруа[375], неустанно повторявшую: “У меня одноглазая киска!” Ужин в “Нобу” — это верх New Aristocracy. Сюда приперся весь французский шоу-бизнес, потому что тут дарят новые мобильники (очень красивые, но все время ломаются): Мишель Блан, Марк Лавуан, Николь Гарсиа, Клотильда Куро, Лоран Рюкье, Жан-Шарль де Кастельбажак[376] … Через несколько дней, в “Корове”, мне подарили новые часы от Раймонда Вейла, потом, в “Кастеле”, солнечные очки “Силуэт”. Раньше я был дармоедом — теперь еда умоляет меня попозировать, пока я ее ем. Как узнать, что ты вошел в касту АПЗ (Абсолютно Продажных Знаменитостей)? Это когда у тебя весь год Новый год, когда спонсоров, как грязи, словно у гонщика “Формулы-1”, но и риска не меньше — можно сгореть живьем.

воскресенье

Сколько же у меня было в детстве талантов: я краснел по команде, на две минуты задерживал дыхание под водой, у меня то и дело шла кровь носом, я умел скосить один глаз… Мне очень нравятся эти записки, потому что я их верный автор, главный герой и единственный читатель.

понедельник

Чтобы не дать мне писать, Система решила выставить меня напоказ, устроив мне рекламу на телевидении. Идея проста: добиться от меня литературного молчания, заменив его медийным шумом. Дать мне слово — лучший способ меня заткнуть. Ваша взяла, я повинуюсь (молча).

вторник

Лолита Пий — живое доказательство тому, что если сердце смело, то гонорар не ждет, чтоб время подоспело[377].

среда

Франсуаза плешь мне проела, что я ее не люблю. Логично: те, кого я не любил, считали, что я их люблю. Теперь все наоборот.

четверг

Обожаю припев новой песни Эминема: “Now this looks like a job for me / So everybody just follow me / Cause we need a little controversy / Cause it feels so empty without me”[378].

Может, Эминем — американский Оскар Дюфрен? Мне по душе этот откровенный плевальщик в колодец, который осмеливается сочинять песню, разбирая в ней, почему он ее сочиняет. В общем, он считает нас придурками, уверяет, что без него мы бы подохли со скуки, что он на нас положил, а мы его за это обожаем. В былые времена рок-звезды были искренними бунтарями, сегодня стали циничными. Трезвый взгляд пришел на смену ярости. Это новая форма бунта. Неподвижная ненависть, разбитое зеркало.

пятница