Романтический эгоист

пятница Я Дон Жуан гламурной прессы, Казанова группы “Призма”. Проблема в том, что стоит мне напиться, как я влюбляюсь. Вот список девушек, в которых я влюблен в настоящий момент: Луиза, Каролина, Александра, Летиция, Леа, Николь, Эва, Сабина, Нина, Елена. “Разве для того, чтобы любить сильно, необходимо любить редко?” – вопрошал Альбер Камю в “Мифе о Сизифе”.

суббота

“Овер Сайд” – улица Шерш-Миди, 92 – новый модный клуб свингеров. Что-то вроде “Кастеля” [115] третьего тысячелетия. Девушки тут молоденькие и хорошенькие, мужики одеты с иголочки (сомнительный комплимент). Похоже на клуб элегантных снобов с одной оговоркой: тут не танцуют, а трахаются. Очень трудно голышом сохранять элегантность. Тьерри Ардиссон нашел верные слова:

– В двадцать первом веке танцполы сменились траходромами.

воскресенье Читатели спрашивают меня, почему Оскар Дюфрен так знаменит. Что он делает в жизни? Только книжки пишет? Откуда берет он свои НБ (нуворишские бабки)? Почему прохожие просят у него автограф? Я отвечаю, что в современном мире люди богатыми становятся за один день и бывают известны исключительно своей известностью. И я не собираюсь оправдываться, потому что я воплощенная несправедливость.

понедельник Любовь влияет на погоду. На улице дождик, вы маетесь, просматривая записную книжку в своем мобильнике. Наконец, доходите до фамилии женщины, о которой думали, и – оп! – нажимаете на зеленую кнопку и оставляете ей сообщение: “Я сидел и думал о тебе”, и вот уже среди туч воссияло солнце, запели птицы под дождем, вы превращаетесь в законченного идиота, исполняете балетное па, улыбаясь на манер Джина Келли (только лучше), и прохожие вокруг таращатся в изумлении… На улице может быть минус двенадцать по Цельсию, но вы подыхаете от духоты просто потому, что услышали ее голос на ответчике.

вторник Какой-то тип останавливает меня на улице и говорит: “Вы так мило пишете”. Я благодарю его, но, пройдя несколько метров, вдруг соображаю, что в этом-то и затык: я пишу мило, ладно, но когда же я буду писать хорошо?

среда Все сходят с ума по нечитабельному Томасу Пинчону. Phony! Я вспоминаю три разновидности людей, с которыми сталкивается Холден Колфилд в “Над пропастью во ржи” Дж. Сэлинджера (еще один американец-затворник): это bastards, jerks и phonies. Человечество делится на три категории – сволочей, мудаков и пошляков. Бывают и смешанные варианты. Я уверен, что Сэлинджер за нами наблюдает исподтишка и частенько усмехается в своей хижине в Корнише, штат Массачусетс. Сэлинджер – это наша статуя Командора.

четверг

Не зная, что еще придумать, чтобы продать свою пачку “Монд”, Али, разносчик газет с улицы Бюси, орет:

– Генрих Четвертый убит Равальяком!

Внезапно прохожие устремляются к нему, и вскоре у него не остается ни одной газеты.

пятница

В программе празднеств в “Квин” фигурируют новые модные аббревиатуры:

ДВД – Декольте Великолепное от Диора

УКВ – Удивительно Красивый Взгляд

NB – Нижний Бар

ДНК – Днем Не в Кайф

ТВ – Тусанемся Вместе

суббота

День рождения Тьерри Ардиссона в свингерском клубе “Шандель”. (Отопление тут шпарит вовсю, явно чтобы клиентки поскорее оголились.)

Замечаю блондинку с боевой раскраской:

– Как тебя зовут?

– Эльза. Пишется как Зельда, просто надо отнять “З” в начале и заменить “д” на “з”.

– Just call me Scott! [116] Знаешь ли ты, что я сейчас тебя съем?

– Очень надеюсь…

– “Шандель” – это неромантичный античный Рим.

– Я пришла в юбке, потому что это облегчает доступ к телу, – говорит Эльза. – Ни у кого нет жвачки (кодовое название презерватива)?

Она берет меня за руку и ведет в конец коридора. Через несколько (напряженных) секунд:

– Что случилось? Ты импотент?

– Нет. Я влюблен.