Романтический эгоист

среда Я в Барселоне всего пятнадцать минут, но уже пью свой первый джин-лимон, таращась на 18-летних каталонок. Обожаю мысленно сортировать их: эту можно, эту нет, эту да, можно, нельзя, почему бы нет, ни за что, очень даже ничего, совсем никуда… Женщины никак не поймут, что мужчины всю дорогу их сравнивают и классифицируют. Эту я, наверное, смог бы, а вот ту вряд ли… Оскорбительно ли это для женщин? Может быть. Но мужикам еще хуже. И вот появляется совершенное чудо с маленькой попкой и большими лукавыми сиськами, но проблема в том, что, увидев ее, я начинаю думать о Франсуазе, черт возьми, она правда на нее похожа, все женщины, которые мне нравятся, всего лишь плагиат, они просто косят под тебя. Нет большего расиста, чем влюбленный мужчина: его никто больше не интересует, чтоб они сдохли. Изменять любимой значит изменять себе.

среда (все еще) Здорово, что можно больше не менять деньги. Благодаря евро вы чувствуете себя в чужой стране как дома. По-испански не говорите, но одеты вы как местные жители. Глобализация – это возможность чувствовать себя везде как дома и вместе с тем как бы за границей. Хорошо путешествовать под крылом глобализации, при условии, само собой, что у вас до хрена евро и вы не отличаетесь особой глубиной восприятия. Я езжу по миру, но ничего не вижу, потому что нечего видеть. Все страны похожи на мою. Что в лоб, что по лбу. Все одеты одинаково, как из инкубатора, и ходят в одни и те же магазины. Единственный положительный результат подобной уравниловки: весь мир у меня дома, а раз уезжать – это все равно что оставаться, то почему бы не уехать?

четверг

Браво “Удушью”, новому роману Чака Паланика (автора “Бойцовского клуба”), где он пишет: “Самый бездарный минет всегда доставит больше радости, чем аромат прелестной розы или созерцание красивейшего заката”.

Как бы там ни было, с либидо у меня все равно полная лажа. Не хочу больше трахаться, буду флиртовать. Ну, в крайнем случае не откажусь от отсоса или дрочки. А уж вставить – нет, спасибо, это без меня: с резинкой неинтересно, без резинки стрёмно (в обоих случаях стоит у меня недолго). И вообще, что за дебильная иерархия у мужиков в башке, как будто заниматься любовью лучше, чем клеиться. По-моему, наоборот: трахаться не так сексуально, как танцевать медленный танец. Поцелуй в шейку лучше вагинального туда-сюда-обратно. Рука в волосах прекраснее плевка спермы в резинку от “Дюрекса”. Прикосновение губ к веку, палец во рту или язык на пальце приятнее, чем член в ухо, кулак в задницу или очко в нос. Нет, ну скажите честно, так это или не так?

пятница

Ужин в “Каса Леопольдо” в Баррио Чино, знаменитом трактире, упомянутом Андре Пиэйром де Мандиаргом в “На грани”. Васкес Монтальбан, Хуан Карлос и Хосе Луис де Виллалонга были там завсегдатаями. Ветчина “хабуго” восхитительна, я нажираюсь жирными прелестями во фритюре, и мы заводим новую моду на “волосатиков” (по мнению моих вирильных друзей, прикид под Демиса Руссоса снова станет престижным: надо обязательно отпускать бороду и волосы на торсе, культивировать заросли между подбородком и гениталиями, и, если они правы, лето мое пропало – мое безволосое, гладкое тело будет иметь на пляже бледный вид). Потом они ведут меня на рейв в Музей современного искусства (потрясающее здание, построенное Ричардом Мейером):

– Увидишь, это типично барселонская вечеринка: никто не танцует, все смотрят, кто пришел.

– Неужели? – ответил я. – По тому же принципу происходят типично парижские вечеринки.

суббота Центральные каналы строят мне глазки: мне позвонили Лескюр и Фарруджа. Ардиссон советует мне отказаться. Согласившись, я стану еще ненавистнее, а значит, и ненавидимее. Соглашаюсь из мазохистского любопытства и жажды наживы.

воскресенье Чтобы получить власть, прикиньтесь слабаком.