Романтика любви

— Может быть, — сказала Кэролайн. — А может быть, они захотят, чтобы ты приехал к ним в гости и остался на некоторое время. — Ее голос стал хрипловатым, а глаза защипало от слез. Нет, она не будет говорить дальше. Это ни к чему. Все равно она не подпустит Годдардов и близко к Джеку, не говоря уже о какой-то опеке. — Но тебе не о чем волноваться, — быстро добавила она. — Ведь у нас и так масса планов. На следующей неделе из Европы приезжают тетя Тамара и дядя Ферди, а это значит, что мы снова будем навещать их по воскресеньям. Еще через неделю откроется новый мамин магазин, как раз в День благодарения.

Кэролайн умолчала о том, что слушание дела об опеке было намечено как раз на понедельник, сразу после Дня благодарения. После нескольких месяцев отсрочек, бюрократических проволочек и маневров судья наконец назначил день суда. И хотя Кэролайн сомневалась, что сумеет противостоять Чарльзу и Дине Годдард с их армией искусных адвокатов, она все же знала, что, если судья решит дело в пользу Годдардов, она не воспримет это решение без борьбы. Нет, она сделает все что угодно, она пойдет на все, чтобы сохранить сына. Обжалует решение… Увезет Джека куда-нибудь… Сменит их имена… Все что угодно. Даже если придется расстаться с «Романтикой любви», она пойдет на это не задумываясь. Она оставит своих друзей, трех мужчин, которые ухаживают за ней, всю эту жизнь, которую после смерти Джеймса старательно строила день за днем.

— Нам надо будет организовать праздник по случаю открытия нового магазина, — продолжала говорить она, надеясь закончить беседу на радостной ноте. — Там будет много вкусной еды, музыки, веселья…

Но Джек был погружен в свои мысли.

— Мама! — Он подергал ее за рукав блузки. — А если мне не понравятся мои дедушка и бабушка Годдарды? Если я не захочу к ним в гости даже на несколько дней? Если просто захочу остаться с тобой?

Кэролайн молча смотрела на своего сына; ее переполняли любовь к нему и ужас при одной мысли о том, что она может его потерять, что она не в состоянии убедить его в том, что их спокойной жизни вдвоем ничто не грозит. Она не знала, что ответить ему. Пока не знала.

«Ну что ему сказать?» — в отчаянии думала Кэролайн. Ведь не может же она рассказать сыну, что родители его отца — бездушные, жестокие люди и способны на такое, что нормальному человеку сложно даже себе представить? Как можно убедить шестилетнего мальчика в том, что мама всегда защитит его от таких людей, как Чарльз и Дина Годдард?

И она нашла единственные верные слова, которые не вызывали никаких сомнений, которые значили больше, чем любое решение суда, и больше, чем любые происки Годдардов.

— Я люблю тебя, дорогой. И всегда буду любить, всю жизнь.

Несмотря на все успехи, которых она добилась, организовывая «Корпорацию», Кэролайн вовсе не считала себя смелой и решительной женщиной. Да, она из ничего создала свой бизнес, да, она сама, без всякой помощи растила Джека. Она даже заново создала себя, изменив свой характер и превратившись из застенчивого гадкого утенка в энергичную и довольно привлекательную женщину, у которой есть не только подруги, но и потенциальные женихи. Но пока Годдарды не стали угрожать, что отнимут у нее Джека, Кэролайн даже и не подозревала, сколько в ней настоящего мужества, сколько внутренней силы и воли к борьбе до победного конца.

Так просто было сдаться, сложить оружие и погрузиться в отчаяние, жалеть себя и не выступать против могущественных и богатых Годдардов, у которых везде свои люди. Но Кэролайн не сдалась. Слишком высоки были ставки, чтобы она могла позволить себе спрятаться в панцирь страха и депрессии. Ее совершенно не интересовало, во что ей обойдется эта борьба, сколько денег ей может потребоваться, через какие унижения ей придется пройти. Нет, она сохранит сына — или погибнет на поле боя.

Поэтому она на следующий день после возвращения из Лондона, уже в семь утра была в своем магазине на бульваре Окичоби. Кэролайн стала просматривать список клиентов — важных клиентов с именами, клиентов, наделенных властью, тех, которые могли бы помочь ей в борьбе за сына. Она не колебалась и не сомневалась, как раньше, когда ей нужно было обратиться к кому-нибудь, стоявшему выше ее на социальной лестнице. Теперь Кэролайн решительно взяла трубку и набрала номер — она не собиралась сдаваться и страдать в одиночестве. Ей нужно было действовать — и либо победить, либо честно проиграть.