Романы Ильфа и Петрова

…Цыплята, лишенные ножек, с корнем вырванных пассажирами. — «Вырвать с корнем» (религию, пережиток, внутрипартийный уклон и т. п., в переносном смысле) — клише из газетно-идеологизированного языка: «Вырвем с корнем повышение цен», «Вытравим с корнем пьянство, рвачество, лень», «Вырвем с корнем вредительство», «Шинкарство нужно вырвать с корнем», «Сразу же вырвать ядовитый корень алкоголизма» и т. п. [См 31.1927; КН 28.1929; КН 10.1930; Ог 29.09.29; НД 03.1929.26]. Выражение это, с охранительным значением, существовало и до революции. «Я выведу этот революционный дух, вырву с корнем», — думает Николай I у Л. Н. Толстого [Хаджи-Мурат, гл. 15]. «Положение меня вынуждает стремительно вырвать с корнем заразу» [Белый, Петербург, 283].

Частой шуткой была буквализация метафоры «вырвать с корнем» и применение ее в неуместных сочетаниях: «С корнем вырываю ее [бутылочку коньяку] для вас» [А. Аверченко, Звериное в людях, НС 15.1916]. «Но больше не грешите, а то вырву руки с корнем» [Бендер — Паниковскому, ЗТ 3]. «А что труба там какая-то от морозу оказалась лопнувши, так эта труба, выяснилось, еще при царском режиме была поставлена. Такие трубы вообще с корнем выдергивать надо» [Зощенко, Режим экономии]. «Голову оторву с корнем, ежели что» [его же, Два кочегара]. «Пусть редактор своею железною рукою вырвет с корнем его половую распущенность» [Эрдман, Самоубийца, д. 2, явл. 12]. «Средство Эксоль уничтожает мозоли, бородавки с корнем и без возврата» [отдел рекламы, Ог]. Из юморесок журнала «Пушка» [особый жанр или рубрика, о котором см. ДС 20//22]: «Вырвать с корнем. Хулиганы решили вырвать с корнем фонарь на Ванькиной улице, и вырвали».

Ср. также катахрезы вроде «В корне отметаю!» [ИЗК, 205].

4//6

…Сочинения графа Салиаса, купленные вместо рубля за пять копеек. — Граф Евгений Андреевич Салиас-де-Турнемир, печатавшийся под фамилией Салиас (1840–1908), — беллетрист, автор «Пугачевцев» и других авантюрных романов на исторические темы, запоздалых подражаний Вальтеру Скотту и «Капитанской дочке». Произведения Салиаса имели острый сюжет, но их стиль был достаточно серым, а идейное содержание неглубоким. Собрание сочинений Салиаса, изданное в 20-ти томах в 1901–1914 и покупаемое по дешевке обывателем эпохи нэпа, — пример посредственного вкуса, эклектики и эпигонства 1880-90-х гг., т. е. всего того, что ко времени действия ДС устарело и обесценилось.

В первые годы нэпа книжные склады и магазины были завалены многотомными дореволюционными изданиями. Как пишет М. Талызин:

«книжные склады на задах Казанского собора занимали квартал. Чтобы учесть эти всероссийские богатства, нужны были годы. Десятки вагонов печатной завали отправились в Москву. Сборники «Знания», книги «Московских писателей», пухлые тома «Сфинксов» и «Альманахов», игрушечные пачки «Универсальной библиотеки», экономные и дорогие издания Вольфа, Сойкина, «Общественной помощи»… Книги бросили на московские рынки и улицы «на круг по гривеннику». Проехаться в трамвае стало дороже, чем приобрести том Куприна, рассказы Андреева или роман Арцыбашева… На подклейку, на раскурку, на завертку кондитеры и бакалейщики раскупали тысячи экземпляров, остальные разбирали школьники и обыватели. Редчайшие клавиры опер в немецких изданиях отпускались на вес, старые альбомы, учебники и справочники продавались «с мешка». Возможно, этот период и был концом классической русской литературы и российской словесности. Через месяц книги исчезли точно по волшебству, а через год за том Куприна или Андреева платили червонными рублями» [По ту сторону, 206; действие в 1921–1924].