Романы Ильфа и Петрова

...Фанерной аркой со свежим известковым лозунгом: "Привет 5-й окружной конференции женщин и девушек"... — Ср. лозунги: "Привет VII всесоюзному съезду акушеров и гинекологов"; "Привет московской областной конференции"; "Привет Всесоюзному пионерскому слету"; " Наш привет крестьянам, участвующим хлебом в строительстве государства";

"Наш привет 2-й нижегородской краевой конференции ВКП(б)"; "Привет первому тиражу займа индустриализации" [КП 24.1926; Пр 15.09.29; Пж 32 и 45.1929, 17.1930; КП 05.1928] и др. Частота — не только в столицах, но даже в маленьких уездных местечках —конференций, слетов, съездов и т. п., порой с довольно расплывчатой тематикой, отражена в данном месте ЗТ как характерная черта времени.

Другая примета времени — его архитектурного облика — это триумфальная фанерная арка. Обычай воздвигать импровизированные арки (чаще всего деревянные, и не в виде собственно арки, т. е. дуги, а прямоугольные) по случаю демонстраций, конференций и слетов, ярмарок и выставок, автопробегов, эстафет, открытий новостроек, выборов и т. п., а также при въезде в города и на территорию СССР, перешел в советскую культуру из дореволюционной. Они украшались хвойными ветвями, лентами и изречениями, как, например, арка на советско-польской границе с надписью "Коммунизм сметет все границы", "живо напоминающая такие же досчатые арки, наспех сколоченные в разных городах республики" [М. Колосов, Десять верст, Ог 25.01.30]. В эпизоде пуска трамвая [ДС 13] "новое здание депо обвивали хвойные дуги". В турксибских главах романа упомянута "деревянная триумфальная арка с хлопающими на ней лозунгами и флагами" [ЗТ 28]. Вблизи вокзала в Самарканде старый памятник русскому солдату был заменен "памятником Ленину — триумфальной аркой, сделанной из досок и наскоро окрашенной в разные цвета" [Громов, Перед рассветом, 145]. М. Кольцов отмечает аналогичное строение в центре Астрахани: "Колоннами арки служат две деревянные фабричные трубы, разделанные маляром в вафельные кирпичики. Наверху — путаница из сосновых планок, выкрашенных в сизый цвет и изображающих индустриальный мотив. Вниз по трубам спускается широкая красная лента" [Волга вверх, Избр. произведения, т. 1].

Воздвижение арок по поводу официальных торжеств и визитов — характерный элемент провинциального топоса, и не только советского. В рассказе И. Бунина "Чаша жизни" говорится о триумфальной арке, сооруженной по случаю приезда в уездный город "важных лиц"; она побелена мелом и увита зеленью [гл. 11]. В романе П. Бенуа "Прокаженный король" (русский перевод 1927, действие во французском Индокитае) "триумфальная арка из чахлой листвы и бумажных лент" возводится к проезду через деревню в джунглях колониального резидента [гл. 4].

1//11

— Нет, — сказал он с огорчением, — это не Рио-де-Жанейро, это гораздо хуже. — Это фирменное изречение Остапа Бендера является, видимо, вольным переводом французской поговорки: "Се n’est pas Рerои" (т. е. это не бог весть что такое), связанной с представлениями о сокровищах Перу [указал К. В. Душенко].

1//12

Девушки, прикрывшись книгами Гладкова, Элизы Ожешко и Сейфуллиной, бросали на приезжего трусливые взгляды. — Из наблюдений над чтением советских людей в 1926-1930: "Молодежь читает по большей части приключенческие романы и путешествия, кто постарше — брошюры по политэкономии, историю, биографии... Романы? Не очень... Даже Толстого не особенно читают. Кое-какие книги наших современных писателей — тех, которые описывают реконструкцию, пробуждение деревни, да еще революционные поэты, вот и все чтение" [Viollis, Seule en Russie, 153-154; со слов московского библиотекаря].

Согласно опросу читателей Московской области в 1927, наиболее читаемыми среди рабочих были Ф. Гладков, Л. Сейфуллина, А. Неверов и А. Серафимович; служащие предпочитали Гладкову П. Романова [Brooks, Studies of the Reader..., 195]. Забудь про графа Нулина — / Теперь нужна Сейфуллина [Бе 03.1928].

Книги Э. Ожешко должны восприниматься в этом ряду как девические бестселлеры более старых времен (и тем самым в некотором диссонансе с Гладковым и Сейфулли-ной): "Читаю „Цепи" Ожешко" [из письма 16-летней девушки в 1911; В. Каверин, Перед зеркалом]. "Моя любимая Элиза Ожешко" [Прегель, Мое детство, 1: 246, 3: 251]. О читательских вкусах и анахронизмах эпохи см. также ДС 4//6; ДС 7//10; ДС 34//2; ЗТ 13//10 и 11.

1//13