Романы приключений. Книги 1-12

— Отдать носовой! — приказал я.

Солейм повторил приказание. Тяжелый трос был втянут. Я ощутил сухость во рту. Давно уж мне не приходилось этим заниматься.

— Малый вперед!

Прежде чем Солейм повторил приказ, зазвенел телеграф машинного отделения. Рулевой понял.

— Отдать кормовой!

Затем я приказал положить руль направо и смотрел, как нос разворачивается по кругу. Кормой мы даже не коснулись бетонной стенки причала. Незаметно я почувствовал себя как дома.

— Так держать! — приказал я, когда нос «Тауэра-3» повернулся к выходу из бухты. — Средний вперед!

Мерно стучала машина. Мы покидали Столовую бухту.

— Приятно видеть моряка за работой, — неожиданно раздался чей-то голос. Я повернулся и увидел Джуди, закутанную в меховую шубку. Она улыбнулась. «Сколько раз, — подумал я, — мне приходилось заходить в гавани и покидать их… В те времена я отдал бы все свое годовое жалованье, только чтобы услышать такой комплимент, увидеть такую улыбку и ощутить рядом с собой присутствие хорошенькой девушки». На корме я заметил Бланда; он круто повернулся и направился в каюту.

— Мы немного боялись, что у вас могут возникнуть затруднения при выходе из бухты, — сказала Джуди.

Я усмехнулся.

— Вы думали, что я могу на что-нибудь наскочить?

— Видите ли, мы знали только с ваших слов, что вы умеете водить корвет. — Она улыбнулась. — Но теперь мне поручено от имени компании сообщить, что ваше мастерство не вызывает сомнений.

— Благодарю. Это слова Бланда или ваши собственные?

— Я всего лишь дочь компании, — рассмеялась она. — К вам питает доверие сам президент. Он решил, что это сообщение будет более ценным, если передам его я.

Я на мгновение заглянул в ее глаза:

— А что вы думаете?

— Благоразумные девушки от суждений воздерживаются, — ответила она с коротким, смешком. И сразу же покинула мостик, бросив: «Доброй ночи».

Я постоял немного, глядя на звезды, и увидел горящее созвездие Южного Креста. Над городскими огнями зловеще нависала темной тенью Столовая гора, загородив собой ночное небо.

Весь следующий день мы шли в ослепительном свете летнего солнца, сверкающего над голубым и безветренным морем, держа курс на юго-запад… Я не раз слышал, что дисциплину китобои понимают по-своему и что она не имеет ничего общего с порядком на военном флоте. Утром, когда, захватив с собой рулевого, я отправился делать осмотр, то с удивлением обнаружил, что палуба вымыта, столы в кают-компании надраены, камбуз сверкает чистотой, а люди, стоит мне только с ними заговорить, моментально становятся навытяжку. Когда мы подошли к машинному отделению, я сказал Макфи:

— Как будто снова чувствуешь себя на флоте.

Он ухмыльнулся и провел запачканной рукой по свежевыбритому подбородку.

— Не обманывайте себя, сэр. Это судно для буксировки китов, а не корвет. Но день-два они поиграют в вашу игру. Прошел слух, что вы бывший морской офицер. Многие из них во время войны служили на военно-морском флоте. Они страшно обрадовались, когда узнали, что будет осмотр.

Я почувствовал, как кровь приливает к лицу.

— Тогда никаких осмотров не будет.

— О, не портите им удовольствия, сэр. Когда придем к «Южному Кресту», им будет о чем рассказать: как плыли с британским офицером, как стояли навытяжку, как проходили осмотр. — Он подмигнул. — Не портите им этого удовольствия, сэр.

Позднее, просматривая список членов команды, я обнаружил: доктор Уолтер Хоу. Присутствие такой персоны на китобойном корабле мне показалось по меньшей мере нелепым.

— Кто этот доктор Хоу? Чем он здесь занят? — спросил я у Макфи. — Почему я его не видел? Он столуется со старшими членами экипажа?

— Да, но за завтраком мы его видим не так уж часто, — ответил шотландец. — Доктор — пьяница, каких не сыщешь на всей китобойной флотилии. Однако малый неплохой, когда познакомишься с ним поближе. Большой специалист по китам, ученый. Он служит в Южно-Антарктической компании еще с военной поры.

Я познакомился с доктором этим же вечером. Он не постучался, а просто ввалился ко мне в каюту.

— Меня зовут Хоу.

Слегка покачиваясь, доктор стоял в дверях и глядел на меня выпуклыми глазами, налитыми кровью. Он был высокий, худой и сутулый, как согнутая линейка; со странной формой головы — один лоб и никакого подбородка. Его взгляд упал на бутылку виски.

— Вы не возражаете, если попрошу налить мне?

Он прошел дальше в каюту, и я заметил, что у него несколько утолщена подошва левого ботинка. Это делало его походку неуклюжей и крабоподобной. Я налил виски и подал ему. Он не выпил, а буквально, как губка, впитал его.

— А, так-то оно лучше, — произнес он и закурил сигарету. Затем, увидев, что я на него смотрю, скривил толстые губы в злой усмешке. — Перед вами урод, не правда ли? — И так как я быстро перевел взгляд на пустой стакан, он добавил: — О, ничего, не смущайтесь.

Неожиданно он подался вперед.

— Гадкий утенок — так меня в детстве называли сестры. Чтоб им провалиться! К счастью, мать меня жалела, и деньги свои у нее были. Пить я стал, как только достиг половой зрелости.

Он хрипло рассмеялся, сел на стул, положил ноги на мою койку и закрыл глаза.