Ромашка для Горыныча

Глава 22

После лекций Егор занят с тренером — впереди очередные соревнования, и они будут прорабатывать расписание тренировок, поэтому возвращаюсь в общагу одна. Голова тяжёлая, мысли крутятся вокруг Любы и её слов. Разве я что-то сделала, чтобы заслужить такое? Егор ведь сам…

Чем больше думаю, тем сильнее закрадываются сомнения. А вдруг она права? Может, всё это действительно выглядит со стороны так, будто я пытаюсь окрутить и раскрутить Горина? Или это обычная зависть?

Ещё и пониже спины зудеть начинает. Ох, не к добру! Ускоряюсь и уже почти бегу. Скорее спрятаться, скрыться за закрытой дверью комнаты, где нет кривых усмешек и презрительных взглядов.

"Ну что, добилась своего, сирооотка?.." — издевательски шепчет память.

Не добивалась, а отбивалась! И сопротивлялась! Но разве можно устоять перед собственными чувствами, когда тебя неотвратимо тянет к этому человеку, и ты жаждешь его тепла, горишь его нежностью и жадно впитываешь каждое его прикосновение?..

Подлетаю к общаге и замечаю лежащего на тротуаре бомжа. Взгляд цепляется за потрёпанные ботинки, и сердце неприятно сжимается. Эти ботинки я видела раньше. На нём же.

Около общаги лежит мой папаша…

Хочу быстренько проскочить, но в ту же секунду он поднимает голову. Глаза мутные, голос сиплый:

— Доченька… помоги…

Слёзы подкатывают к горлу, но я их глотаю. Какого чёрта? Я ничем ему не обязана! Ничем! Этот человек никогда не был мне отцом! Но совесть, мерзкая и назойливая, скребётся, не даёт уйти.

Ладно. Просто подойду. Спрошу, что случилось. Если что, вызову "Скорую" и уйду. Никаких денег. Ничего больше.

Приседаю перед ним.

— Вам плохо? "Скорую" вызвать?

Он мотает головой, пытается выпрямиться, но тело слушается с трудом.

— Доченька… Спаси…

Меня трясёт от раздражения. Сглатываю ком в горле. С трудом заставляю себя поднять его за плечи, чтобы он не валялся на мокром снегу. Хоть и худой, но тяжёлый.

— Слушайте, я не собираюсь снова Вам помогать. Вы обещали исчезнуть из моей жизни.

Он стонет и закашливается.

— Доченька… Мне так плохо… Дай на дозу… Христом Богом молю…

Слова режут слух. Невыносимо смотреть на этого человека.

— Я сказала, что денег больше не дам! Хватит уже! — раздражённо хриплю.

И вдруг слышу позади себя голос, от которого сердце в груди резко подскакивает к горлу, а потом начинает заполошно стучать в висках:

— Соната?..

Всё происходит как в замедленной съёмке, и оборачиваюсь я так же — медленно и с трудом.

В двух шагах от меня стоит Егор. Руки в карманах куртки, взгляд медленно скользит с меня на папашу.

Как давно он здесь? Что слышал?

Егор молчит, но по его ошарашенному взгляду вижу — абсолютно всё. И на меня накатывает отчаяние. Вот и конец нашим отношениям… Для таких людей, как Егор, лучше быть сиротой, чем дочерью наркомана…

— У тебя же сейчас тренировка… — ляпаю первое, что приходит в голову.

Почему я такая невезучая? И глупая! Несусветно глупая! Надо было ещё прошлый раз послать этого горе-папашу на фиг, а я… размазня! Дура! Глупая невезучая дурная дура!

— На последней паре всё порешали, — отвечает Егор коротко, не отрывая взгляда от Шибанова. — Это что за тип?!

Горин зол. На скулах играют желваки. Взгляд мечет молнии.

Открываю рот, чтобы… что? Сказать правду? Соврать? Мысли скачут встревоженными блохами, но продумать ответ не успеваю.

— Вообще-то, я её отец, — неожиданно заявляет этот хрыч.

В мутных глазах Шибанова практически нет осмысленности, руки подрагивают, а взгляд блуждает, не в состоянии зацепиться хоть за что-нибудь.

Подпрыгиваю на месте бешеным кроликом. Мне сейчас плевать, что какая-то девица уже снимает нас на телефон, плевать на смешки и издёвки, которые неминуемо полетят в спину. Ненавижу! Просто ненавижу этого человека! Сначала испортил жизнь моей маме, а теперь принялся за меня?! Ну уж нет, обломаешь зубы, пааапочка!

Мозг кипит от перегрева, сжимаю кулаки так, что ногти впиваются в ладони, а из глаз вот-вот посыплются искры.

— Вали! От меня! На хрен! — визжу на сидящего на снегу Шибанова. — Ты мне никто!

Разворачиваюсь и, не оглядываясь, бегу в общагу. Всё, хватит с меня! Надоело!

Не обращая внимания на косые взгляды, взлетаю по лестнице и несусь в комнату. Вбегаю и хлопаю дверью так, что кажется, сейчас штукатурка с потолка посыплется.

Сидящая на кровати Алина вздрагивает и роняет телефон.

— Господи, Соня! — возмущённо восклицает она, прижимая руку к сердцу. — Ты вообще умеешь нормально входить в двери?

Шмыгаю носом и кидаюсь к своей кровати. Сажусь, обнимаю колени и утыкаюсь в них лицом.

— Что случилось? — тон Алины меняется. — Снова Горин что-то натворил?

Тяжело вздыхаю, не поднимая головы. Нет, Горин тут ни при чём. На этот раз всё куда хуже.

— Папаша… припёрся… — выдыхаю сквозь плотно стиснутые зубы.

Алина охает и подскакивает с кровати, чуть не споткнувшись о ковер.

— Где он? Что он тебе опять сказал? Денег требовал?

Прикрываю глаза и мрачно бросаю:

— Я не дала. И он просто при всех объявил, что он мой отец.

Девушка замирает, ошеломленно уставившись на меня:

— В смысле, при всех?

— В прямом. И Егор там был, — добавляю тихо.