Он толкнул массивную дверь и завёл меня в просторный холл. Навстречу выпорхнула та женщина, которая пыталась в «Дикаре» сгладить ситуацию и отвести от меня ядовитые стрелы Звездецких.
— Тимур? Романа? — удивлённо поприветствовала она нас.
— Её зовут Станислава, Энжи, — рявкнул Тим, ему точно не понравилось напоминание о моей работе в «Дикаре». — Зови отца.
— Но он отдыхает. — Интересно, кто она? Любовница? Жена? Прислуга? Про неё мне Тимур подробностей не рассказывал. — Васятка приехал весь какой-то нервный, я не рискну…
Рисковать ей не пришлось. Ужасный сам, услышав шум, спустился проверить. Видимо, не спалось… Он спустился с лестницы решительным шагом и поспешил перейти в наступление.
— Тимур, хорошо, что ты приехал, я как раз хотел раскрыть тебе глаза на твою якобы…
— Не продолжай, не надо, — прервал его не менее решительно Тим. — Скажи, мы, по-твоему, живём в обществе, где сын в ответе за поступки отца?
— Но гены! Сын, я чувствую, что это всё не просто так…
— Да. Гены. Согласен. Я, как и мать, полюбил одну из Ромашкиных, — этих слов Василий Савельевич не ожидал и даже схватился за сердце.
— Как ты можешь?! Это предательство! Ее отец разрушил твою семью!
— Это ты разрушил нашу семью. Напомню: мне было пятнадцать, а не три года. Я всё видел и понимал. Мама ещё долго тебя терпела, ей памятник надо поставить…
Где-то в сторонке ахнула Энжи, а мне удавалось молчать и прикидываться невидимкой.
— Что?! Да как ты смеешь! Ты мне больше не сын!
— Принято, — вообще не расстроился Тим, чем довёл отца до белого каления. — Советую заняться созданием нового, пока не поздно, а то некого будет дрессировать и шантажировать деньгами.
— Ох, нет, никаких детей! — некстати пискнула Энжи. Очень похоже, что с сообразительностью у неё туго. Я даже рискнула приложить палец к губам, глянув на неё из-за плеча Тима, призывая к молчанию.
— Ты пожалеешь! — Тернев-старший перешёл на крик. — Останешься без кола, без двора, с голым задом.
— Разберусь, — Тим кинул на круглый столик ключи от дома, машины и папку, — это почитай на досуге, чтобы понять, насколько сильно ты не разбираешься в людях.
На этих словах Тимур развернулся и потащил меня на выход, вызывая на ходу такси.
Почему-то страха от угроз отца Тимура я совершенно не испытывала, мне было только немного жаль глупенькую Энжи: я-то ушла с рыцарем, а она осталась с монстром. Но помочь я ей ничем не могла, поэтому просто топала по дорожке к воротам, вновь удивляясь диссонансу между раскинувшейся красотой вокруг дома и его хозяевами.
Глава 32
Тёрн
Стаська спала, а я, немного поработав в сети над нашими с Красавой проектами, уже минут двадцать стоял у окна и пялился в тёмную ночь. Размышлял над превратностями судьбы. Надо же как всё переплелось: её отец и моя мать… Зря мой папаша делал на это ставку, я ведь и тогда догадывался, что у мамы кто-то появился. У неё иначе горели глаза, и улыбаться она стала чаще.
Я никогда её не осуждал, ведь жилось ей совсем не сладко. Нежная, творческая балерина Диана Вельская задыхалась в золотой клетке под гнётом ревнивого тирана Василия Тернева, который ни на минуту не выпускал её из-под своего контроля. Мне кажется, он мечтал её сделать такой, как Энжи — глупой, пустой и ничем, кроме него, не интересующейся, но это было невозможно. Мама гасла под его гнётом, а когда отец повышал на неё голос, вообще вся сжималась и потом долго плакала. В те времена мне очень часто хотелось ударить отца.
То, что случилось тогда — к лучшему для всех, а в особенности — для нас с Ромашкой. Кто знает, были бы мы сейчас вместе, сложись всё иначе? Пусть я буду эгоистом, но моё счастье мне дороже.
Тишину нарушил сигнал сообщения, глянув на экран, я с удивлением прочитал послание от Анжелы. Она просила ей перезвонить прямо сейчас. Интересно, что там ещё стряслось? Набрал.
— Тим, привет, прости что поздно, но я обязательно должна с тобой поговорить, это важно! — заговорила она, фальшиво нагнетая интригу.
Анжелка склонна к театральщине, к этому я привык и смирился.
— Ну что ещё вам от нас надо, Энжи? — устало поинтересовался, не ожидая от разговора ничего интересного.
— Тимур, я — чайлдфри! — признание прозвучало пафосно, как будто она мне сейчас сознавалась, что является обладателем секрета государственной важности. Не сдержал смешок, а Энжи затараторила в трубку. — Пойми, мне нельзя детей, Тимочка! Какие дети? Помнишь, Васятка мне подарил собачку Луню?
— Помню, и её звали Муня, — щенок пробыл у них в доме от силы неделю, потом отправился в добрые руки, к своему несомненному счастью.
— Вот! Видишь, я даже её имени не запомнила, а ещё один раз потеряла в торговом центре. Понимаешь? — кажется, она была серьёзна и паниковала взаправду.
— Энжи, давай ближе к теме, что ты от меня то хочешь?
— Тебе надо обязательно помириться с отцом и остаться наследником, а то вдруг он заставит меня рожать…
— Это невозможно…
— Совершенно верно! Мне рожать никак не возможно!
— Я о примирении…