Ромашка (СИ)

В одиннадцать вечера зазвонил наконец телефон. Номер был незнакомый. Сергей ответил на звонок. В трубке раздался встревоженный мужской голос:

— Алло, это Сергей?

— Да, я вас слушаю.

— Это из Новокузнецка звонят. Мы родители Романа. Что случилось? Что с Ромой? Ваш знакомый приезжал, но мы толком ничего не поняли.

— Всё уже в порядке, сейчас он спит. Правда, у него температура поднялась. Вы, если можете, лучше приезжайте.

Сергей вкратце рассказал Ромкину историю. Телефон отчима, по-видимому, был на громкой связи, было слышно, как плачет женщина.

— Говорите адрес, мы сейчас же выезжаем. Мы на машине, к утру, наверное, приедем. И спасибо вам огромное.

Сергей отключил трубку и зашёл в комнату, где спал Роман. Хотелось сказать ему, что родичи утром приедут. Было такое ощущение, что приезжают не совершенно чужие люди, а родня. Ромка спал, тяжело дыша. Серёга наклонился к нему и потрогал лоб. Потом пошёл в комнату матери.

— Мам, надо ему таблетки дать. Он весь горит.

— Я сейчас простынь в уксусе смочу, а ты его закутай. Ну и аспирину дай.

От прикосновения холодной ткани к горячему телу Романа опять начало трясти. Всю ночь Сергею пришлось менять парню простынь, никак не удавалось сбить жар. Тазик с разведённым в воде уксусом стоял тут же в комнате. Под утро температура наконец немного спала, и они, вымотавшиеся за ночь, вырубились на одном диване.

Утром приехали Ромина мама и отчим. Мать была маленькой, худенькой, похожей на девочку-пятиклассницу, а отчим здоровым мужчиной лет пятидесяти. Чувствовалось, что женщина за таким, как за каменной стеной. Ромка краснел и смущался от материных ласк.

— Мам, ну чего ты меня как маленького тискаешь.

— А ты для меня и есть маленький. — И обняла ещё крепче.

Любовь Ивановна первым делом усадила их за стол.

— Так, дорогие мои, все расспросы потом. Жив-здоров, простуда — тьфу, вылечим, так что сначала почаёвничайте с дороги.

Потом Ромка снова рассказывал всё, что с ним произошло. Мать плакала, не сдерживаясь, а у отчима желваки ходуном ходили. Было видно, что он переживает за пасынка, как за родного.

— Всё, никакого Томска, дома на кого-нибудь поступишь, успеешь ещё. — Мать решительно вытерла слёзы и уставилась на мужа, чтобы он её поддержал. Но отчим молчал и смотрел на Ромку. А Роман даже с дивана подскочил:

— Мам, ты чего? Не поеду я домой. Я что, зря всю зиму в медучилище на подготовительные ходил? Я врачом быть хочу, а не кем-то там.

— Анют, пусть парень поступает. А чтобы его не нашли эти говнюки, мы ему квартиру снимем, всё лучше, чем в общаге.

— Да ты пока её снимешь, экзамены кончатся. Да и на что ты ему её сейчас снимешь? Мы же не взяли денег с собой, вылетели из дома как ненормальные. И потом, он ведь простывший весь.

В разговор вступила Любовь Ивановна:

— В общем, я так думаю, мой сын теперь вроде как крёстный вашему. Кто знает, может, молодчики бы эти вернулись и нашли Ромку, если бы Серёжка его не забрал. Так что вы нам теперича вроде родни. Не чужие люди. Пусть Роман у нас, пока экзамены идти будут, останется. Серёжа каждое утро Машу на работу возит и Ромку будет до города подкидывать. Ну и подлечим его как раз. Возражения не принимаются. Вещи только Ромины из общежития заберите.

Мама Романа смотрела на Любовь Ивановну как на святую. Заикнулась было, что неудобно как-то, но тут уже сам Сергей и Маша наперебой стали уверять её, что они только рады будут. Что Ромка им хлопот не доставит, пусть погостит.

За вещами Ромы отчим съездил один. И заодно в городе снял с карты оставшиеся от получки деньги, которые отдал Любовь Ивановне. Та брать ни в какую не хотела и с обидой бросила:

— Мы что, нищие? Хлопца прокормить не сможем, что ли? У нас всё своё. Деревня же. И птица, и мясо — всё есть. Голодным не останется.

Но отчим выкрутился: объяснил, что деньги Ромке пригодятся. Мало ли что купить, или на проезд. Что он на хранение Любови Ивановне их отдает, чтобы та Ромке выдавала, если надо будет. Ещё сунул ей пакет с лекарствами от простуды. А она чуть «всю эту химию» в мусорку не запульнула.

С пустыми руками новым «родственникам» уехать не дали. В качестве гостинцев — ведро кедровых орешков и самогон, настоянный на них же. Оба Сергея распрощались, крепко пожав друг другу руки. А Анна и Любовь Ивановна — горячо друг друга обняв.

Роман жил у Захаровых уже почти неделю. От простуды не осталось и следа. Сергей каждый день топил баню и натирал Ромку мёдом с солью. Сначала Роман жутко стеснялся этих прикосновений Сергея к своей спине и груди, но потом становилось больно от такого массажа, и было уже не до стеснения. Кожа горела огнём, казалось, позвоночник выскочит наружу. Шлепки по телу становились невыносимыми, непонятно откуда бравшаяся грязь летела ошмётками. А Серёга делал эту процедуру с удовольствием, приговаривая:

— Во гадости сколько летит. Сейчас ты у меня как новенький будешь.

Была суббота. Маша и Любовь Ивановна уехали на выходные в город к Серёгиному старшему брату.