Ромашка

Оксане вдруг стало ясно: полицай не знает, за кем следит Мотя, хотя ему и известно, что эта женщина связана с полицией. Сам он — член подпольной организации. Тихий в условленном месте и в условленное время встретился с ним. В ножнах кинжала была передана «посылка». Вот как! Но что означает слово «скоро»? Скоро появится ее сменщик.

Она успокоилась и стала обдумывать, как встретиться с теми людьми, которые должны будут перебросить ее в безопасное место. Она боялась привести за собой «хвост». Лучше всего явиться на конспиративную квартиру ночью. Ну, а если и ночью у ее домика дежурят шпики? Нет, нужно днем. Остановить машину, попросить знакомого шофера подвезти и, оторвавшись от «хвоста», сойти на какой-нибудь улице.

…В столовой Оксану ожидала малоприятная новость. Капитан Бугель познакомил ее с новой официанткой — рослой, пышнотелой брюнеткой, сохранявшей на красивом лице строгое, отталкивающее выражение. Это была Татьяна Кныш — жена помощника начальника городской полиции Ивана Кныша, известного в городе под кличкой «Овчарка», которую он получил за свою преданность оккупантам и чрезмерную жестокость ко всем, кто попадал к нему в руки. Здороваясь с девушкой, Татьяна бросила на нее недружелюбный взгляд и тотчас же отошла в сторону.

Вскоре Оксана заметила, что новая официантка, хотя и держится в стороне, но все время наблюдает за ней. Тут ошибки не могло быть: эту женщину устроили на работу в столовой, чтобы она могла следить за каждым шагом Анны Шеккер.

После обеда Оксана не пошла домой. Это было время их прогулок с Людвигом. Но Людвиг, сделав за последние сутки три боевых вылета, отправился с остальными летчиками на отдых.

Оксана сидела за столиком в углу и вырезала из плотной цветной бумаги узорчатые кружочки. Это было ее давнее «рационализаторское предложение», получившее одобрение начальника столовой Бугеля. Несколько раз кто-то приоткрывал дверь и заглядывал в зал. Оксана даже не поднимала голову, хотя была уверена, что следят за ней. Ставни раздаточного окна были закрыты — поварихи на кухне готовили ужин.

…Начинало темнеть, когда начальник гестапо подполковник Лютц позвонил розовощекому капитану из контрразведки.

— По моим сведениям, Шеккер не выходила с территории аэродрома после обеда. Где она?

— В столовой, господин подполковник.

— Одна?

— Одна.

— К ней кто-нибудь приходил?

— Нет.

— Мы задержали одну женщину. Она только что на допросе призналась, что какая-то девушка, имени и фамилии которой она не знает, передавала ей записки в условленное время на углу Дворянской и Степной.

— И она описала внешность Анны Шеккер?

— Видите, она не помнит внешности… — Лютц подчеркнул слова «не помнит» и засмеялся. — Сейчас мы над ней работаем, она то и дело теряет сознание. Вы пошлите своих людей в столовую.

— Арестовать Шеккер?

Начальник гестапо заколебался с ответом.

— Нет, не спешите. Смотрите только, чтобы она не улизнула.

— Слушаюсь, господин подполковник.

Капитан опустил телефонную трубку на рычаги и, сжав губы, застыл на несколько секунд.

— Чудовищно, чудовищно! — пробормотал он, выходя из оцепенения. — Что-то сверхъестественное!

…В столовую торопливо вошла Татьяна Кныш. Подойдя к Оксане, она спросила по-немецки, но с сильным акцентом:

— Девушки еще не приходили?

— Нет, — ответила Оксана.

— А господин капитан?

— Он придет вовремя.

Татьяна глубоко вздохнула, оглядела пустой зал, направилась к раздаточному окну.

— Тебе нездоровится? — спросила она на ходу.

— Что?! — удивилась Оксана.

— Ты чувствуешь себя плохо? — вернулась к ней Татьяна. — Нездоровится? Возьми отпуск.

— Какой отпуск? — усмехнулась Оксана.

— По болезни. Здоровье надо беречь.

— Кто сказал?

— Совет лекаря. О хозяйстве я позабочусь.

Только тут Оксана подняла голову и встретилась с глазами Татьяны. Она не увидела в черных красивых глазах женщины ни радости, ни теплоты, ни тревоги. На мгновенье ею овладело беспокойство и недоверие к Татьяне. У Оксаны было в запасе несколько секунд, она еще могла превратить этот разговор в шутку, сделать вид, что не поняла Татьяну, хотя новая официантка точно, слово в слово передала приказ Тихого. Строгое лицо женщины оставалось непроницаемым. Чему же тут удивляться? Внучку немецкого колониста сменяет жена помощника начальника полиции. Именно такими должны быть лицо и глаза у этой женщины.

— Я сама пойду к лекарю.

Татьяна оглянулась на дверь.

— Советую не задерживаться. Сегодня схватили одну женщину, пытают. Она, видать, что-то говорит… Подожди!

Она вдруг направилась к двери, прислушалась.

— Идут, спрячься!

Оксана быстро и бесшумно скрылась за ширмой. В столовую вошел обер-ефрейтор. Он окинул взглядом пустой зал и спросил негромко:

— Вы — кто?

— Новая официантка.

— Кныш. Жена Кныша?

— Да.

— А где эта… Шеккер?

— Шеккер здесь, — нарочито громко, словно не замечая предупреждающего знака обер-ефрейтора, ответила Татьяна. — Она вышла на минуточку.

— Вышла? — испугался обер-ефрейтор. — Когда?

— Только что.

Обер-ефрейтор выбежал в коридор и, крикнув: «Мальцер, на ворота!», сейчас же вернулся в зал и уселся за столиком у двери.