Ромейский Квест (СИ)

Лобызает корсару носки сапог.

Унижается, только чтоб выжить смог.

Предложил корсар - (он муслимом был),

Отрекитесь от Бога что есть ваших сил.

Плюньте трижды на крест и дайте обет:

Повелитель отныне ваш - Бафомет!

И уж греки готовы предать Христа.

Ведь схизматиков вера и так не чиста.

Чтоб спастись, из них уже каждый рад.

Целовать Бафомета муслимского в зад.

- Сукин сын! - Феодор, наливаясь бешенством, начал вставать из-за лавки, - Нет, вы слышали?!.

Окассий с Парфением едва успели повиснуть у гвардейца на плечах. Вокруг опять зашикали.

- Спокойствие куманёк... - Удерживая Федора прошептал побледневший Окассий. Парфений согласно кивнул, чувствуя, что если выпустит локоть Федора, то случится страшное.

- Помни о деле, сын мой. Не будем же мы по пустякам раскрывать во всякой харчевне свое инкогнито, - зашушукал монах ухо багровому от гнева Федору.

Певец меж тем вошел в полный раж, и блестя глазами изрыгал куплет за куплетом.

Но воскликнул Роже - не могу допустить.

Чтоб христианам души свои погубить!

Повернул свой корабль, затрубил в свой рог.

Чтоб корсар его вызов услышать смог.

На пиратов как сокол Роже налетел!

Как красив, как силен он, и как он смел!

Рубит главы пиратам в один удар,

От него разбегаются млад и стар...

Услыхав о таком геройстве, мужчины в зале одобрительно крякнули. Патлатый исполнитель полностью завладел вниманием залы, и купался в пересечении взглядов, как рыба в воде.

...И в испуге пират-борода возопил

Бафомет, - я всегда тебе верен был!

Дай мне силу свою, дай свой колдовство.

Чтоб поверг я Иисуса, и воина его.

Услыхал Бафомет слугу своего.

И бесовскую силу вдохнул в него

О спасайся всякий, беги скорей: -

Пламя бьет у пирата прям из ноздрей!

Вся таверна вздохнула. Федор же почувствовал, что это у него сейчас пойдет из ноздрей и дым и пламя.

...Вот корабль Роже уже горит,

И из воинов его много кто побит.

Только щит, да вера хранит от огня.

Но видать не дожить заката дня...

Мужчины в зале сжали рукояти мечей в кулаках. Дамы охали, прикрывая рты руками. Федор прекратил барахтаться в руках святых отцов, завороженный беспредельный наглостью происходящего. Ему казалось, что он попал в какой-то дурной сон.

...И взмолился Роже, - О Иисус, так скажу:

Не за славу свою я тебя прошу,

А за славу Твою! - дай мне сил на удар.

Чтобы дьявол не восторжествовал.

И могучей рукой Бог пролил свой свет.

Огляделся Роже, - а на нем ран уж нет!

Пламя беса больше не ранит его,

Так Господь защитил слугу своего!..

Люди в зале начали размашисто креститься.

..И молитвой руку Роже укрепил,

И ударил пирата, что было сил.

Нечестивца с плеч голова долой!..

Так победу добыл молодой герой...

- Я ему щас шею сверну!.. - Горячечным шепотом взвыл Феодор. - Я ему балалайку на башку надену! Ыыыы!!!..

- Тссс! - Сидевший рядом Велемир укоризненно нахмурил брови, и повернувшись к нему прижал палец к губам. Сидевший поодаль смуглый кабальеро тоже кинул на Федора такой гневный взор, что гвардеец почувствовал, - если он сейчас не заткнется, дело дойдет до дуэли.

- Крепись, сын мой, - тихонько шепнул ему в ухо Парфений. - Бог терпел, и нам велел.

...Плачут греки, и плачет их вождь Феодор.

Ведь едва не случился измены позор.

На коленях целуют руку Роже,

Громко хвалят его, надоели уже...

А Роже - так красив и так скромен он!

Говорит: - то не я, но сам Бог вам заслон.

И во славу Божью еще не раз,

Совершу я деянья!.. Здесь кончим сказ.

Аой!

Менестрель в последний раз тронул струны своей балалайки. Мгновение стояла мертвая тишина. Потом зал таверны взорвался бешенными аплодисментами.

- Браво!

- Молодец трувор!

- Знай наших рыцарей!..

- Нортмандия рулит!

- Эпик вин!

- Славный рыцарь этот нортманн Роже, - обернувшись к Федору доверительно сообщил Велемир. - Я уже слышал песни о его подвигах. Надеюсь, когда доведется увидеть этого исполина и вживую.

Женские голоса со всех концов зала томным эхом завторили речам Велемира: - Роже... Роже де Бриуз... Славный Роже...

Люди орали, свистели, аплодировали, стучали ладонями и кружками по столам. Находчивый менестрель тут же скинул с головы шапку, и пошел мимо столов. В шапку полетели монеты. Кроме медяков изредка блистало даже и серебро. Федор почувствовал, что сейчас у него треснут сжатые зубы. Он тихонько зашипел, пытаясь выпустить пар. Но в это время певец со своей бренчавшей деньгами шапкой подскочил как раз к их столу. Велемир тут же опустил в шапку полновесный серебряник, а певец уже сувал шапку и под нос Федору.

- Иди, иди своей дорогой, - буркнул Парфений.

Велемир укоризненно глянул на троицу компаньонов.

- Пусть ты и состязаешься с ним, - Сказал он Федору, - однако ж, по совести спел он хорошо. Не позволяй зависти застить сердце, друг. Для нас это забава, а певец ведь кормится с песни. Одари его, как должно воину.

Федор почувствовал, что его сейчас, прямо здесь, хватит апокалиптический удар. Он закатил глаза, пытаясь унять бешенство, чувствуя, что от натуги у него сейчас или лопнут вены, или разойдутся сухожилия. Но допустить, чтобы русы из другого края подумали, что он завистливый скряга, Федор не мог.