Ромейский Квест (СИ)

- Если угроза есть - так она себя непременно проявит. - Назидательно сказал Ипатий. - Вот пусть у нынешних временных владельцев тех земель, о ней голова и болит. Меньше будут на наши границы зариться. А уж если эта неведомая угроза, паче чаяния, вдруг доберётся и до наших границ - так мне хоть будет, что показать горожанам, чтоб убедить их долбать священную колонну. И если эта ужасная угроза придет сюда - я буду иметь для неё полсотни мечей. Вник?

- Вник, государь.

- Ну то-то... А сейчас... Нам просто нужно что-то предъявить италийцам и персам. Показать, что мы тоже помним и соблюдаем древние договоры. С полста мечами не получилось...

- Может просто подделаем? - Дал голос Евсевий. - Возьмем лучших кузнецов, они нам такой "древний" клинок откуют - залюбуешься. Краше настоящего!

- Чревато... - Покривился император. - Мы же настоящих древних мечей, что нашли италийцы и персы, еще не видели. Вдруг они чем-то сильно отличаются? Потеряем авторитет. Эх, да ведь у них всего по мечу. Нам бы предъявить послам хоть один такой же, - и мы сравняем счет.

- Дело говоришь, Государь. - вклинился Игнат - у италиков и персов по мечу, нам бы еще один - всего три. Вот мы бы трех человек с мечами и послали по древнему маршруту. Три воина, - это не войско. Войны не накликают, а разведать смогут. И все стороны - вроде как договор соблюли.

- А что, - мысль! - Одобрительно кивнул Император. - Вот это мысль! Вот это тонко, по-государственному. Нам позарез нужен всего один меч. В древности этих мечей были сотни. Неужели у нас на территории не изыщется ни одной древней гробницы, или еще какого схрона, кроме клятой колонны на самом видном месте?!

- Вообще-то, - помедлил Маркелл. - Я нашел сведенья о еще одном месте, где хранится подобный меч. Случайно уцелевшая строка в почти истлевшем свите... Но после того как нашел про тайник в столице, думал, то место уже не понадобиться.

- Ну вот, видишь - приободрился император - а понадобился! Понадобился! Поправляешься, Маркелл. Вот на глазах поправляешься! Можешь ведь, когда захочешь.

- Но этот тайник вас тоже не порадует, - мрачно предрек Маркелл.

- Ну-ну. - Приободрил император. - Хуже, чем со священной колонной уж точно не будет. Где он там еще? Не под фундаментом же Святой Софии, в конце-концов? Где тайник?

- Он вообще не в столице, государь.

- Вот! Вот, хорошо!

- На дальнем острове.

- Отлично!

- В уцелевшем фрагменте описи сказано, что это древний храм, государь. Он расположен на острове.

- Ну прекрасно. Взять корабль, - и всего делов!

- На острове Сицилия, государь. - Уточнил Маркелл.

- Сицилия... ага... - Ипатий прикусил губу. - Так ведь уже Бог знает сколько лет, добрая половина Сицилии захвачена муслимами... - Он нахмурился. - Эээ... надеюсь, любезный Маркелл, этот старый храм расположен на НАШЕЙ стороне; на той, что удерживают наши храбрые войска?

Маркелл виновато уперся взглядом в стол.

- Та-ак... - Констатировал император. - Значит, не на нашей... Что-то не радуешь ты меня сегодня, Маркелл. Вроде и стараешься, - а не радуешь. Ладно. - Император с усилием приободрился. - Трудно, но не невозможно, в конце-концов! Нужно послать туда наших лазутчиков. Пусть проникнут на занятую врагом половину, и найдут меч.

- Опасное, лихое дело, государь. - Заметил Игнат.

- Ничего, - ради державы и не на такое люди шли. Смогут добыть - озолотим. - Император вдруг задумался. - Хотя, нет... Озолотим... Зачем это?.. - Он вдруг криво улыбнулся. - Не озолотим, - а помилуем. - Император взглянул на Потмаона. - Друг-Потамон, - того сотника, что принял участие во вчерашнем пьяном мятеже, - точно еще не пытали?.. И кстати, - какие там у нас самые страшные казни?

***

Глава шестая.

Шаги здесь было слышно издали.

В подземелье стояла почти мертвая тишина. Будто и не было над ним многолюдного дворца, а вокруг - огромного города. Все внешние звуки разбивались о каменную толщь, и не доходили сюда. От этой тишины слух сам-собой обострялся, и каждый случайный звук, вроде треска фитиля в светильнике, разносился необычайно отчетливо. Здесь, дальше по коридору, должны были быть другие заключенные. Редко, но до Федора доносился сдавленный людской стон, и железный перезвонец кандалов. Но и те, невидимые люди, будто зараженные тишиной, молчали. Тишина раздражала Федора, от неё горькие мысли становились еще горше. И тогда он начинал петь. Пел про озорное, про разное. Никто ему не мешал петь. Но никто и не поддержал. В царском дворце - под дворцом - даже заключенные были дрессированными. И когда у Федора начинало саднить в глотке, он замолкал. Кто знает от чего больше саднило горло, то ли от громких песенных слов, то ли от ощущения глупо погубленной молодой жизни... Но, в один из таких моментов Федор услышал шаги.