Ромейский Квест (СИ)

Толчок сзади прервал озирания Феодора, толкнул его вперед по зале. Будто клещи вцепились ему в плечи, - что говорить, руки у Наркисса и его второго воина были железными. Схоларии протащили Феодора мимо белых плащей и щитов стражи, мимо тяжелой узорчатой, разноцветной гексамитовой парчи придворных, мимо пятен гневных лиц, и тяжелым гнетом на плечи заставили Феодора опуститься на колени в нескольких десятков шагов, возле трона.

Камень пола больно ударил в колени. Руки конвоиров гнули к земле. Но Феодор все же извернул шею, и подняв глаза поглядел на своего императора. С этого положения василевс Ипатий казался выше, шире в плечах. Ноги в красных сапогах - символе царской власти - крепко попирали пол. Одежда и тяжелый плащ, пурпурного императорского цвета, украшенные многочисленными узорчатыми бляхами, будто превратили императора в тяжелую статую. Руки его спокойно и тяжело лежали на подлокотниках. Лицо под венцом было спокойно. А глаза - император глядел прямо на Федора с грозной испытывающей печалью, будто сам Иисус-вседержитель с иконы. Где-то краем, на краю сознания мелькнули у Федора обрывочные образы, где был вроде тот же человек, что сидел сейчас пред ним. Тот да не тот - испуганный, сгорбленный своим страхом, сжавшийся за столом. И будто глядел на него Феодор через какую-то неровную дыру... Полно, было ли? Мелькнуло и ушло. Почудилось. Не помнил Феодор день своего мятежного падения. Не помнил, как покусился на императора. Но глядя на грозное достоинство сидевшего перед ним отца всех ромеев - уверен был Феодор - тот и в тот день, спасая драгоценную жизнь свою, вел себя так же спокойно и достойно. И все же, - что-то было... До сего момента Феодор какбы не очень верил в предъявляемое ему обвинения. Они были будто неодолимый навет, нежданная беда, несправедливо свалившаяся на него, и перечеркнувшая его жизнь. Но сейчас, какие-то смутные образы проходившие мимо разума, подсказали ему, - бедовал он той ночью. Поднял он руку на первейшего среди всех ромеев. До сего момента Феодору было горько.

Под спокойным укором глаз императора Феодору стало стыдно.

От колонн у стены, шурша тяжелой одеждой, расшитой золотыми и серебряными цветами, вышел куриопалат-дворцезаботник Маркелл. Он тяжко взглянул на Феодора, медленно и величественно поднял руку вверх. В зажатом кулаке его был свиток. Маркелл опустил руку, взломал печать, и раскатал шуршащую бумагу. Повернул свиток поудобнее к свету, и тяжело бросая слова, - будто чушки железные отливая, - начал читать:

- Фёдор, Потапов сын, кентархос экскувиторон - суть, сотненачальник дворцовой стражи из отряда "внеспальников"; или же по древнему латинскому табелю - кентурио экскубиторум. Ты признаешься виновным в организации мятежа против боговенчанного римского императора!..

По рядам придворных прокатился гневный рокот.

...- Вступив в сговор с северными варварами - продолжал чеканить Маркелл - ты бесстыдно и дерзновенно пытался совершить государственный переворот. Это есть гражданская и воинская измена, - оскорбление царского величия, покушение на священные устои Римской Державы. За сие ужасное злодеяние ты проговариваешься к прилюдной казни на площади Амастриан. - Здесь Маркелл оторвался от свитка, и глянул прямо на Феодора. - Сперва тебе вынут правый глаз, а затем - левый глаз. Затем отрубят нос, правое ухо, левое ухо, правую руку, левую руку, правую ногу, левую ногу...

Оратор замялся, подыскивая, чего бы еще отрубить.

- С пальцев надо было начинать, балда, - донесся до чуткого слуха коленопреклоненного Феодора шепот Потамона от колонн, - а так вон как быстро все кончилось...

- Мужское естество! - Громко шепнул с боковой позиции евнух Игнат.

- ...отрубят мужское естество! - согласно кивнул Маркелл, решительно рубанув воздух ладонью. - А каждую рану тебе будут натирать жгучим перцем да мелкой солью. А потом твое мужское естество сожгут прямо у тебя на глазах!

- Глаза же уже вынут, - хмуро удивился Федор. - Как же я тогда увижу?

- Кхм... - Маркелл запнулся, и ткнулся носом в раскатанный свиток в руках, который, видимо составлялся впопыхах - Нет, глаза до того момента оставим, дабы видел ты своими очами, как пресечется твой позорный и никудышный род! Естество твое сожгут. Вот потом уже глаза. А потом же самого тебя посадят на кол, и наконец - тебя тоже сожгут!

От озвученных перспектив, Федор малость позеленел. Но преодолевая приступ малодушия природной храбростью и воинской выучкой, он как мог выпрямился, повернул голову к безмолвно сидящему императору и громко произнес:

- Спасибо за твою милость, василевс.

Император чуть повернул голову к Маркеллу.

- За какую такую милость? - Недоверчиво уточнил Маркелл.

- За то, что сожгут в конце. - Объяснил Феодор. - Этого я, неверно, уже не и почувствую.

- Дерзишь, смутьян! - Рявкнул со своего места Потамон.

- Фёдор, Потапов сын. - Прогремел Маркелл - Не хочешь ли ты напоследок прилюдно покаяться в своем богопротивном злодеянии?

Феодор продолжал глядеть только на императора.