Ромейский талисман

– Наши едут, – сказал Вороня, обратив внимание на подъезжающих всадников.

Ворш тем временем достал из амулета на груди камень.

– Оружие обнажите все, быстро! – велел он.

Дружинники подчинились. Вороня тронул коня шагом, по очереди проводил камнем по клинкам мечей, лезвиям топоров и наконечникам копий.

– Что ты делаешь? – поинтересовался Давид, хотя уже понял, что в ход пущена какая-то магия.

– Это осколок Алатырь-камня, – бросил Ворш.

– Камень Сингастейн! – удивился Реттиль. – Громовой камень!

– Закрывайтесь щитами, – предупредил Ворш. – И не поворачивайте к ним коней боком.

– Будем прорываться в город? – осведомился Давид. – Или поедем обратно?

– Обратно нас пожар не пустит. Сгорим или в дыму задохнемся.

– Ворш, что случилось? – спросила Ольга.

– Это, – ведун показал на нависшую над головами черную тучу, – и это, – и он кивнул в сторону города, – одна черная волшба. Ромейское колдовство начало действовать. Ежоглавы поджидали нас. Это не русская нежить, в наших краях эти твари никогда не водились. Их сюда привела злая ромейская магия.

– Откуда ты знаешь о ежоглавах? – спросил Вороня.

– Слышал о них. Старшие волхвы сказывали про них. Говорили, что живут эти нежити на границе миров, вроде как стерегут ее и от живых и от мертвых. Ромеи их капитусами зовут. По-ромейски «капита» значит голова. Если они тут появились, плохо дело. Такую злобную нежить обычной магией не вызвать, слишком могучую силу иметь надобно.

Давид невольно глянул на Ольгу и поразился – в глазах девушки не было страха. Может, она не понимала еще, с чем они встретились. Ивка тоже не казалась испуганной. Зато Некрас выглядел жалко. Лицо юноши стало мертвенно-бледным, в глазах появилось затравленное выражение. Когда Ворш коснулся Алатырь-камнем наконечника копья Некраса, парень едва не выронил это копье из рук.

– Едем в Полчев. – Ворш повернулся к Ольге. – Надо лечь на шею лошади, крепко охватить ее руками и держаться что есть мочи. Поняла ли?

– Поняла. – Ольга заправила под шапочку выбившуюся пепельную прядь. – Меч мне дайте. Я тоже буду драться.

– Драться будем мы, – сказал Ворш, положив руку на запястье девушки. – А тебе главное с коня не упасть. И ты держись! – добавил он, обращаясь к Ивке.

– В строй! – заорал Давид, поворачивая коня к Полчеву.

Дружинники быстро выстроились клином, в центре которого оказались обе девушки и Некрас. Они проделали это быстро и вовремя – на дороге, будто катящиеся мячи, показались ежоглавы. Свирепо стрекоча и шипя, они двигались наперерез отряду, по всей видимости, готовя нападение. Всадники тут же пустили коней вскачь; теперь все спасение было в скорости. Послышались гулкие удары: один из ежоглавов угодил в щит Таренаци, второй попал в щит Реттиля и застрял в нем, визжа и болтая измазанными землей ступнями. Ворш скакал впереди, топча тварей конем и разбивая посохом. Вороня разрубил ежоглава, летевшего прямо в Ольгу. Домажир успел увернуться от одного капитуса, но второй ударил его прямо в грудь и выбил из седла. Через секунду острые зубы нежити перегрызли киевлянину горло. Конь Домажира пережил хозяина лишь на несколько мгновений – потеряв седока, он заметался на месте, и нежити со всех сторон атаковали его, повалив на землю и прикончив в мгновение ока. Тела человека и лошади отвлекли внимание большей части тварей, почуявших кровь, а прочим не удалось остановить отряд. Мечи и топоры дружинников, насыщенные магией Алатырь-камня, будто сами угадывали траектории летящих ежоглавов, и твари десятками гибли под их ударами, густо измарав своей бурой кровью шерсть лошадей и одежду всадников. Еще несколько секунд – и Ворш первым вырвался из кольца, за ним Давид, Ольга, Ивка и Некрас. Чага, Быня, Микула, Реттиль и Вороня прикрыли своих товарищей, отразив последнюю атаку ромейской нежити. Отряд понесся по дороге, с обочин которой доносились зловещее бормотание и стрекотание, но нападений больше не было. Или ежоглавы не решались атаковать и страх перед зачарованным оружием людей пересилил в них жажду крови, или же ими управляла чья-то злая воля, решившая, что капитусы свою задачу выполнили.

До ворот Полчева осталось не более полуверсты. Всадники преодолели ее за четверть часа и остановились только у самых ворот, чтобы дать отдых измученным лошадям. Реттиль выдернул из шита застрявшую в нем тварь и с изумлением рассматривал ее, держа на вытянутой руке. Ежоглав ворочал выпученными глазами, противно пищал, оскалив кривые желтые зубы и свесив длинный язык, дергал ногами, будто схваченный за уши кролик. Ворш сделал норманну знак: Реттиль подбросил тварь вверх, и ведун ударом посоха превратил ежоглава в обугленный кусок плоти.

– Чего притихли? – спросил Ворш, обращаясь к дружинникам, затихшим и несколько ошеломленным. – Вот так погань эту надо бить!

– Страх какой! – пробормотал Чага. – Думать не думал, что такое вот быть наяву может. Будто спишь и сон дурной видишь.

– С нами Иисус Христос и святые угодники! – воскликнул Давид и перекрестился. – И чего только не встретишь в этом мире!

– Не нравится мне все это, – вдруг сказал Ворш.