Ромейское царство

В тюрьмах, иногда до самой смерти, содержались и должники, но не нарушители правил ремесла и торговли. В этом случае они не могли бы оставаться налогоплательщиками, тогда как, избытые плетьми, обритые, исключенные из корпорации, продолжали бы работать, а значит, платить государству полагавшиеся налоги. Случалось, в заключение попадали дебоширы-монахи, перепившиеся вина, как это нередко бывало с приезжими иноками, на что жаловался в 1111 г. Патриарх Николай Грамматик.

Показательно, что византийская тюрьма не предписывала занимать узников работой, тюремным трудом. В таких местах виновные находились временно, после «изобличения». Они ожидали здесь следствия, суда, вынесения им приговора, но не отбывали наказание как таковое, ибо заключение рассматривалось ромеями, скорее, как душеспасительное времяпровождение, сходное с монашеским, и уже поэтому не могло служить должной карой. Суровая изоляция на морском острове — другое дело. Именно туда был переведен из больницы Иоанн Эфесский, доведенный своими врагами до изнеможения, и именно так ромеи поступали в XI в. с пойманными пиратами. Выбраться из такого заточения было также невозможно, как и воскреснуть из мертвых.

* * *

Следует обратить внимание, что даже к просто пользующимся дурной славой законопослушные византийцы относились подозрительно, запрещали им приносить присягу, выступать в суде, как не заслуживающим доверия. К таковым принадлежали те, кто лицедействовал на сцене для увеселения людей или для публичной декламации, сводники-сутенеры, осужденные за преступления, уволенные из войска «за позорные проступки», заключившие брак в течение положенного обычного срока траура, замешанные в прелюбодеянии, женщины, живущие постыдно, продающие себя, хотя бы и не открыто, настоящие или бывшие проститутки и т. п. Следовательно, человек, поведение которого не соответствовало общепринятым христианским нормам морали и этики, имел пороки души, лишался поддержки общества и поражался в правах и статусе. Уникальность Византии состояла именно в том, что любое лицо привлекалось к юридической ответственности, как на основе императорского законодательства, так и по нормам канонического церковного права. Следовательно, общественные отношения регулировались не только нормативно-правовыми актами, но и моральными предписаниями христианской Церкви. Гражданские правонарушения и криминальные преступления рассматривались как нарушение установленного Богом порядка и потому заподозренные в них иногда подвергались процедуре «Божиего суда». К примеру, обвиненному в измене никейскому аристократу Михаилу Палеологу, будущему возродителю Византии, Фока, митрополит Филадельфии, по приказанию Никейского царя Иоанна Ватаца (1225–1254 гг.) предложил очиститься от подозрений раскаленным железом. По словам хрониста Георгия Акрополита, тот ловко вывернулся из трудной ситуации, заявив, что он человек вельми грешный и не умеет творить чудеса, а поэтому, если митрополит сам, своими святыми руками вложит раскаленное железо в его руки, он готов пройти испытание. Так Фока не сумел выполнить распоряжение царя. Примечательно, что, став василевсом, в 1261 г. Михаил VIII Палеолог отменит и судебные поединки, и испытание раскаленным металлом, которого ему самому едва удалось избежать.

Все вышесказанное не означает, что ромеям не были присущи доброта и мягкость, чувство милосердия. Жития святых несли массу таких примеров. И не только Жития. Когда в 1081 г. всесильный временщик Алексей Комнин изгнал Патриарха Феодосия и заточил его в столичный храм Христа Пантэпопта (Всевидящего), общественное мнение настолько резко воспротивилось этому шагу, что Феодосий был возвращен, причем в день возвращения состоялась, по сути дела, политическая демонстрация в виде многолюдной, очень долгой процессии, в которой приняли участие «все государственные сановники, все к добру расположенные служители алтаря и все городское население», сопровождавшие Патриарха с духами и благовониями до самого храма Св. Софии.

Но вообще, случаи, когда народ становился на сторону преступников, тем более отбивал их у палача ввиду превышения положенных им по приговору мучений, были крайне редки, что указывает на умение ромеев обижаться «про себя», с опасливой оглядкой на скорую на расправу карающую десницу власти. Обычно византийские писатели призывали примириться с бедами, претерпеть муки на этом свете, а не на том, и думать не о нынешних невзгодах, а о грядущем воздаянии — «там, где сегодня потоки слез, завтра сверкнет радость».