Ромео должен повзрослеть

В кармане завибрировал телефон. Дрон поспешно выхватил его – может, она? Нужно что-нибудь?.. Но это был отец. С тех пор как он ушел, они виделись очень редко и так же нечасто созванивались. Сашка не мог простить отцу измену матери, а тот не особо чувствовал себя виноватым. Так оба и дулись друг на друга, но на самом деле Сашке отца не хватало, и точно так же в глубине души он знал, что и отец скучает без него.

– Привет! – бодро пророкотал отцов бас Дрону в ухо.

– Привет.

– Ты дома?

– Нет пока.

– Интересно! А где же ты есть? Время – одиннадцатый час.

– Гуляю, – лаконично ответил Дрон.

– В такую погоду? Ты не один, что ли? С девушкой? – отец понимающе кхекнул.

– Никакой девушки. Говорю же, просто гуляю.

Дрону вдруг ужасно захотелось рассказать отцу про Анну. Отец в женщинах знал толк. Бабы таких, как он, любят: высокий, широкоплечий, в глазах вечная ирония. Недаром малолетняя дура Лизка в него втюрилась.

– Никакой девушки, говоришь? – в голосе отца послышалась задумчивость. Он будто что-то прикидывал, подсчитывал. – А давай я тебя сейчас заберу. Посидим, поужинаем. Побеседуем по-мужски. Ты где гуляешь-то?

Сашка назвал улицу, по которой шел.

– Да это совсем рядом, – обрадовался отец. И тут же прибавил: – Только, друг, прости, я ненадолго. Лиза сегодня ночью прилетает из Мюнхена с соревнований, мне ее встретить надо.

Ишь ты, с соревнований! Дрон пренебрежительно хмыкнул. Лизка была фигуристкой, по мнению Сашки, не слишком успешной, так, второй эшелон. Но периодически она куда-то летала и где-то выступала, а отец гордился невероятно, считая, что его новая жена – будущая чемпионка.

– Да мне-то что, – как можно равнодушней проговорил он, – недолго так недолго.

– Ну жди, сейчас приеду.

Дрон слышал, как отец говорит в навигатор адрес и как играет музыка в машине. Он почувствовал, что замерз. Видно, эндорфины, полученные от общения с Анной, постепенно выдохлись и перестали его согревать от ледяного ветра и пурги. Сашка спрятал телефон и принялся растирать окоченевшие пальцы. Отец действительно подъехал быстро.

– Садись, – он распахнул дверцу автомобиля.

– Ну ты и дурень, Саня, гулять в такую метель. Смотри, на снеговика похож.

Сашка, стуча зубами, забрался в теплый салон.

– Ну, куда поедем? – спросил отец. – Я тут одно место знаю, они до самого утра открыты. Но это «Якитория». Ты суши любишь?

– Я все люблю, – сдержанно сказал Дрон.

На самом деле ему отчаянно хотелось есть, у Анны он даже бутерброда себе не сделал.

– Ну и отлично.

Отец выжал газ. Через десять минут они подъехали к «Якитории». Внутри, несмотря на поздний час, было полно народу. Официанты в длинных фартуках, похожих на юбки, бесшумно сновали взад-вперед, разнося подносы с роллами.

– Выбирай, – отец раскрыл перед Сашкой меню.

– Мне вот это, – Дрон ткнул пальцем в первое попавшееся блюдо.

– Ладно. А еще?

– Все.

Отец взглянул на него внимательней.

– Ты вот что, не стесняйся. Выбирай еще. Суп возьми или горячее. Тут вкусно.

– Кто тебе сказал, что я стесняюсь? – буркнул Сашка. – Просто не голоден.

– Ну раз не голоден, то ладно, – отец пожал плечами, показывая, что уговаривать он его не собирается. – А я, пожалуй, поем, а то мне еще в Шереметьево ехать.

Он заказал мисо суп и рис с курицей и овощами в горшочке. А еще чайник зеленого чая.

– Ну рассказывай, как вы живете? – Отец смотрел на Сашку с полуулыбкой.

– Нормально живем.

– Как Ира, как мама?

– Ирка в школу ходит, мать на работу.

– Как она? – голос отца едва заметно дрогнул.

– Хорошо. Зубы вот недавно вставила. Импланты.

– Да, зубы, знаю, в курсе. Я обещал ей денег дать, но у меня не получилось всю сумму. Мы с Лизой отдыхать ездили.

– Деньги мы нашли, – самодовольно сказал Дрон и ухмыльнулся про себя. Если бы отец знал, что за эти жалкие сорок тысяч Козюля теперь его имеет по полной и сколько Дрон на него ни работает, долг его только увеличивается. Но не следует ему об этом знать.

– Молодцы, – похвалил отец. – А вот и твои роллы.

Черноволосый мальчик-официант принес «Калифорнию» и поставил ее перед Дроном.

– Ты палочками ешь? – спросил отец.

– Угу.

– Молодец. А я не могу никак научиться. Всегда себе приборы прошу. Лизочка надо мной смеется.

«Еще бы она не смеялась, – с неожиданным ожесточением подумал Сашка, – старый козел, которому в будущем году полтинник стукнет, трескает суши с двадцатилетней девчонкой».

– Ты это, Сань, научи меня, – доверительным тоном попросил отец, – научишь?

– Научу. – Сашка вдруг увидел отца совсем другими глазами. Как-то все сразу увидел – и заметную проседь в густых темных волосах, и сеточку мелких морщин под глазами, и складку на лбу, а главное – что улыбка у него вовсе не самоуверенная и нахальная, а усталая и немного грустная. Уходила его молодая женушка, как Сивку-бурку… – Научу, конечно, – повторил Сашка мягче. – Могу прямо сейчас. Попроси, чтобы тебе еще палочки принесли.

– Да вот они лежат.

На краю стола действительно лежала упаковка палочек. Сашка вскрыл ее и протянул палочки отцу.

– Смотри: эту сюда, эту держишь большим пальцем. Да, правильно, вот так.

– Ерунда какая-то, – смеясь проговорил отец, – и как японцы так едят?