Ромео

— Еще не знаю. Мне ясно лишь одно: мы оба тянем по жизни груз собственных неразрешенных проблем. Но… — Он вдруг замолчал.

— Что «но»? — спросила она.

Выражение лица его смягчилось. Протянув руку, он нежно погладил ее по щеке.

— Но вы запали мне в душу, Сара, — прошептал он.

Его прикосновение — хотя и легкое — опалило кожу, сладкой дрожью пробежало по телу. Теперь, когда их губы встретились, она уже не отстранилась. На какое-то мгновение она полностью отдалась поцелую, отбросив всякий страх, представив себя и Джона просто влюбленными — как те двое, что целовались возле галереи в Сосалито. Это было истинное блаженство. Ощущать себя желанной, любимой. Время уходило. Но это мгновение словно выпало из него, застыло. Навеки осталось в памяти…

Она садится к нему на колени.

Она хочет его. Болезненно. Предательски. Она словно впивается в него.

— Да, да, да… — шепчет он ей на ухо.

Вспышка испуга. Тени мертвых скользят по стенам.

— Я не знаю. Не знаю.

— Все будет хорошо, малышка. Обещаю тебе. Обещаю. Обещаю… — Он осыпает поцелуями ее тело. Она уже не властна над собой. Его руки обвивают ее талию. Приподнимают. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Она бессильна сопротивляться. Она должна уступить.

— Да, да, да. — Это звучит ее голос. Она уже не чувствует вины. Нет и страха. Исчезли демоны. Ее больше не тяготит ощущение предательства. Если бы только можно было продлить этот миг.

Но фантазия сгорела, едва успев оформиться. Вмешалось хорошо знакомое ощущение — когда кажется, что, воспарив, ты тут же теряешь ориентир и падаешь, разбиваясь. Нужно остановиться. Пока не поздно. Пока он не высосал из нее жизненные соки. Разве не опробован уже этот сценарий? Разве не испытала она на себе разрушительную силу любви? Которая, как и злодей Ромео, вырывает сердце из женской груди?

Сара глубоко вздохнула и отстранилась от Аллегро.

Он крепко схватил ее за руку.

— Сара, это был всего лишь поцелуй. Не надо так нервничать. — В голосе его прозвучала настойчивость.

И только тогда до нее дошло, что руки ее сжаты в кулаки и она готова обрушиться на Аллегро. Она вовремя сдержалась, с удивлением обнаружив, что действительно ничего страшного не произошло: оба они одеты, сидят за столиком.

Всего лишь поцелуй. Да, теперь она это поняла. Ничего более поцелуя. А все остальное — иллюзия. Иллюзия любви. Иллюзия секса. Как глупо с ее стороны мечтать о том, что такое возможно в действительности.

Но ведь все казалось таким реальным. И происходило словно наяву. Исполнение желаний? Прожектерство? В сознании опять ожила сцена интимного свидания Мелани и Фельдмана, вспомнилось и то, как расплылись черты лица Фельдмана и материализовались в лице другого человека. Ее отца. А может, это тоже чистой воды фантазия?

Аллегро все еще держал ее за руку. Теперь ей уже было неприятно его прикосновение. Хотелось встать, но она сумела выдавить из себя притворно-счастливую улыбку.

Вздохнув с явным раздражением, он пробормотал:

— Давайте лучше вернемся к прерванному ужину. — Он демонстративно сунул руки в карманы пиджака, давая понять, что больше не посмеет коснуться ее.

У Сары было на редкость противно на душе. Что ж, и в прекрасных сказках есть мрачные эпизоды. Кому, как не ей, знать об этом.

Она резко поднялась из-за стола.

— Наверное, нам лучше вернуться. Берни будет волноваться.

— Хорошо, — сказал Аллегро и послушно последовал за ней вниз по ступенькам. Опустевшая терраса медленно скрывалась в густом тумане, наползавшем со стороны залива.

— Я тебе все-таки оставил немного жаркого на плите, — приветствовал Берни Сару, когда та в девять сорок пять возникла на пороге его квартиры.

Она устало посмотрела на него.

— Есть опасность, что меня стошнит.

— Что ж, тогда нет нужды спрашивать, как прошло свидание.

— Это было не свидание, — огрызнулась она.