Рональд Лэйнг. Между философией и психиатрией

Вообще, Лэйнга теперь не очень волновало мнение о его книгах. После поездки на Восток он знал, что такое преходящность, и не реагировал на мелочи жизни, но среди реакций были и приятные. Эдвард Питербридж, известный театральный актер, читавший радиопостановку «Узелков», высказал желание поставить «Ты любишь меня?» в театре. Эта пьеса была успешно поставлена и не один сезон шла на сценах не только Лондона, но и Парижа, Рима, Мюнхена, Франкфурта и других городов Европы.

В сентябре 1977 г. Лэйнг также вынашивал идею своего рода балета, представляющего оплодотворение: это должен был быть танец сперматозоида, внедряющегося в яйцеклетку, сначала соревнующегося с другими сперматозоидами, а потом добирающегося до цели и переживающего экстаз вторжения. Он был полностью охвачен этой идеей и поделился ею с музыкантами и продюсерами Кеном Хауардом и Аланом Блэйкли, но, к сожалению для него, идея их не впечатлила. Зато у них созрела другая: они хотели соединить свою музыку и слова Лэйнга. Она-то и была реализована. В итоге в 1978 г. вышла пластинка «Жизнь перед смертью», где Лэйнг читал и пел под музыку Хауарда и Блейкели. Выход этой пластинки, к сожалению, остался практически незамеченным, хотя маленькие обзоры и вышли в «Observer», «Music Week», «National Student», «Gay News» и «The Yampsteat and Highgate Express».

В это же время Лэйнг работает над своей следующей книгой «Беседы с Адамом и Наташей», которая выйдет в 1977 г.[432] Книга строится на основании записей разговоров Лэйнга с детьми от Ютты и проводит идею свободного межпоколенческого общения. В ней Лэйнг, как это было свойственно ему в поздних работах, не развивает никакой теории, не проводит обобщений, а всего лишь представляет на суд читателя простые диалоги, поднимающие проблемы воспитания и общения с детьми.

Диалоги, представленные в книге, – это результат шестилетних записей из дневника, который вел Лэйнг. Он всячески настаивал, что никак не редактировал их, не подправлял и не структурировал. Все диалоги были записаны им не более чем в течение двадцати четырех часов после того, как они состоялись.

Эта книга бесед стоит особняком по отношению ко всем более ранним работам Лэйнга не только потому, что написана в другом стиле и жанре. Она отражает все тот же старый интерес Лэйнга к межличностной коммуникации, однако в этом интересе он заходит с совершенно другой стороны. Это первая книга в его творчестве, в которой он говорит об успешной, ненарушенной, обоюдной, не патологическом коммуникации, он впервые описывает взаимный и подлинный диалог. Можно сказать, что здесь он наконец-то реализует свою мечту начала 1960-х, которая тогда должна была воплотиться во втором томе «Здоровья, безумия и семьи», в исследованиях нормальных семей. Тогда он собирался сопоставить две разновидности коммуникации, но до сопоставления, как мы помним, дело так и не дошло. Теперь, пятнадцать лет спустя, он восполняет этот пробел, вынося на публику отношения в собственной семье:

Я всегда получал немалое удовольствие от диалога, от остроумной беседы, от взаимодействия и вообще от взаимности. Однако большую часть своей жизни я исследовал не доставляющую удовольствия, нарушенную коммуникацию или вовсе отказ от коммуникации в рамках семейного контекста, стремясь показать их формы, описать и теоретически осмыслить это разрушенное пространство. Я делал это во многом потому, что считаю очень важными те пути, благодаря которым мы приближаемся или отдаляемся от людей, с которыми мы живем. Они затрагивают все сферы; как интеллектуальное, духовное и физическое, так и биологическое и социальное бытие. <…> Однако по другую сторону этой истории я практически никогда не заглядывал. Язык успешного диалога понимающих друг друга людей удивительным образом запутан и сложен[433].

Все диалоги датированы мартом 1970 г. – декабрем 1976 г., т. е. представляют нам шесть лет семейной жизни Лэйнга и время развития его детей. Они говорят с отцом и матерью, знакомыми Лэйнга и своими друзьями о боге и обыденных вещах, старении, смерти и рождении, о космосе и игрушках, о событиях своей жизни и о том, что происходило до их рождения, – обо всем том, о чем говорят дети в их возрасте. Они дерутся и мирятся, мешают работать и играют с Лэйнгом, капризничают и признаются в любви. Все эти диалоги отражают детское мировоззрение – наивное и проницательное, только нащупывающее мир, – и напоминают газетную рубрику «Говорят дети»:

* * *