Рони, дочь разбойника

– Нищие разбойники! Да, вот кто мы теперь!… Разве незаметно, что от меня за версту разит бедностью и грязью? – спросил он с усмешкой. – У нас даже воды не хватает. Приходится растапливать снег, ведь в сильные морозы просто невозможно спуститься в лес к роднику. Ты когда-нибудь пробовала лезть вверх по веревочной лестнице с бадьей воды в руке, да еще когда метет вьюга? Вот то-то! Иначе ты бы знала, почему я не умыт! Словно какой-нибудь вонючий разбойник.

– Если хочешь знать, наши разбойники такие же немытые, как ты, – заверила его Рони, чтобы утешить.

А сама она была очень чистая, потому что каждую субботу перед сном Ловиса, усадив дочку перед очагом в лохань с горячей водой, терла ее мочалкой. А каждое воскресенье утром расчесывала ей волосы густым гребешком и Маттису тоже, хоть Маттис всеми правдами и неправдами старался от этого уклониться и жаловался, что она хочет выдрать у него все волосы. Но Ловиса умела настоять на своем.

«С меня хватает двенадцати немытых разбойников, – говорила она. – А уж атамана я буду причесывать до тех пор, пока гребешок не вывалится у меня из рук».

Рони снова посмотрела на Бирка, осветив его лицо лучом фонарика. Может, Бирка дома и не причесывали, но его гладкие рыжие волосы были подобны шлему из красной меди. Горделивая посадка головы, длинная шея, прямые плечи…

«Какой у меня красивый брат», – подумала Рони.

– Будь каким угодно, пусть нищим, пусть грязным, но не голодным, – сказала она. – Я не хочу, чтобы ты голодал.

Бирк засмеялся:

– Откуда ты взяла, что я грязный? Хотя, конечно, так оно и есть. Но ты права. Уж лучше быть грязным, чем голодным. – Он стал вдруг серьезным:– Нет ничего хуже голода. Я должен был оставить хоть кусок хлеба для Ундисы.

– А я еще достану, – сказала Рони и о чем-то задумалась.

Но Бирк покачал головой.

– Нет, не надо. Я ведь не могу принести Ундисе хлеб, не объяснив ей, откуда он у меня. А Борка придет в ярость, когда узнает, что ты мне его дала да еще, что я стал твоим братом!

Рони вздохнула. Она понимала, что Борка так же ненавидел разбойников Маттиса, как Маттис – разбойников Борки. Как эта вражда мешала ей и Бирку!

– Да, – печально сказала она. – Встречаться мы можем только тайно.

– Верно, но я терпеть не могу такие тайны.

– Я тоже, – прошептала Рони. – Они даже хуже, чем старая вобла и долгая зима. Я не умею ничего скрывать.

– Но ради меня будешь? – спросил Бирк. – Зато весной нам станет легче. Мы сможем видеться в лесу, а не в этом промозглом подземелье.

Они оба так озябли, что у них зуб на зуб не попадал, и, в конце концов, Рони сказала:

– Пожалуй, я пойду, не то совсем замерзну.

– А завтра придешь? К твоему немытому брату?

– Ага, но только с густым гребешком и с набитым мешком.

И всю зиму Рони каждое утро приходила в подземелье к Бирку и угощала его тем, что хранилось в кладовой Ловисы.

Признаться, Бирку было неловко принимать ее дары.

– Выходит, я вас обираю, – говорил он.

Но Рони только смеялась в ответ:

– Я ведь дочь разбойника, вот я и беру все без спроса! К тому же она знала, что часть запасов, которые Ловиса держала в кладовой, разбойники отнимали в лесу у проезжих купцов.

– Разбойники вообще берут все без спросу. Это я в конце концов усвоила, – усмехнулась Рони. – Вот и выходит, что я делаю только то, чему меня учат. Так что ешь спокойно.

Всякий раз Рони приносила Бирку еще и по кульку муки и гороху, которые он тайно высыпал в опустевшие лари Ундисы.

«Вот до чего я дошла, – думала Рони. – Спасаю разбойников Борки от голодной смерти! Что со мной будет, если Маттис об этом узнает?»

Зато Бирк был так благодарен Рони за ее щедрость.

– Ундиса каждый день удивляется, что в ларях все еще остается немного муки и гороха, и уверяет, что это колдуют друды, – сказал Бирк, как обычно, со смехом.

Теперь он уже выглядел почти как летом, во всяком случае голодного блеска в глазах у него уже не было. И Рони это радовало.

– Слушай, а может, мать права? – сказал Бирк. – Может, и в самом деле колдуют друды? Потому что ты очень похожа на маленькую друду.

– Но только очень добрую.

– Добрее тебя на свете нет. Сколько раз ты еще спасешь мне жизнь, сестра моя?

– Ровно столько, сколько ты спасешь мою, – сказала Рони, – Просто мы уже не можем друг без друга жить. Я это знаю.

– Точно! – сказал Бирк. – Что бы об этом не думали и Маттис, и Борка.

А Маттис и Борка вообще об этом не думали, ведь они и понятия не имели, что названые брат и сестра видятся каждый день в подземелье.

– Ну, наелся, – спросила Рони. – Тогда держись, буду тебя чесать.

И, подняв гребешок, как меч, Рони подошла к Бирку. Бедные разбойники Борки, до какой нищеты они дошли, даже густого гребешка у них нет! Что ж, тем лучше! Ей нравилось прикасаться пальцами к шелковистым волосам Бирка, и она расчесывала их куда дольше, чем это было необходимо.

– Ну, все, – взмолился Бирк. – Хорошо расчесала, будет.

– А вот и нет! – ответила Рони, не выпуская гребешка из рук. – Держись!