Ронин

И размахивая пятирублевой купюрой перед носом. Извозчики переглянулись и полагаю самый шустрый из них тут же подсадил меня взявшись подмышки в свою пролетку.

Распластавшись по кожаному сидению я кивнул и взмахнул рукой.

— Домой!

— А где барин живет?

— Туда! — опять махнул я рукой.

— Но мертвая! Пошла!

Взмах вожжами, и лошадь неторопливо потрусила в указанном направлении. Отъехав от здания метров на сто возница опять попытался узнать о направлении движения. Мне пришлось изобразить снова стадию полной невменяемости.

— Ну, домой…

— Куда домой барин? Где живёшь?

— Дык ик-ик…дома живу.

— Оно понятно, кому и конюшня дом. А улица какая?

— Ну…, — всем своим видом я давал понять, что он задает мне непосильную задачу.

— Ну, домой!

Лошадь из рыси перешла на шаг.

— Эх барин, барин, — покачал головой мужик, — Что ж с тобой делать?

Задал он риторический вопрос. Катать меня до утра видать ему было скучно. А свалить где-нибудь по дороге и пошарить по карманам не только совесть не позволяла, но и куча свидетелей сотоварищей, которые будь на то нужда всегда его опознают.

— Может к девкам отвезти?

— К девкам, — кивнул я.

Извозчик обрадовался и лошадь опять потрусила рысью. Но через две минуты я остановил бодрую скачку тем, что мне стало дурно. В кои-то веки съел бутерброд с икрой и с ним пришлось расстаться противоестественным способом.

— Не надо к девкам, — вымолвил я утираясь.

— А кудой?

— Тудой! — взмахнул я рукой, якобы начиная приходить в чувство. — Поручика Лапина знаешь?

— Это интенданта то? Знаем.

— А где живет, знаешь? Мне там …,туда. Напротив.

— Ну вот барин, сразу бы так!

Пролетка развернулась и уже не сбавляла ход до самого дома.

***

Дом поручику конечно же не принадлежал. Не мог он принадлежать даже интенданту.

Хотя наличие денег у поручика это объясняло, объясняло и тесную связь с начальником гарнизона. Рука руку моет. Двух этажный дом протяженностью добрых пятьдесят метров был построен под жильцов. И поручик скорее всего снимал в нем квартиру. Но какую именно? Кое-где окна тускло светились. Пять рублей якобы выроненные мной на пол пролетки лежали на месте якобы забытые.

— Вот, — я извлек из кармана пару медяков, — держи.

Извозчик мелочь принял одним глазом смотря на протянутую мелочь, а другим на бумажку на полу. Как бы у него косоглазие не развилось, с беспокойством подумал я.

Хорошо хоть не каждый день такое случается.

— Благодарствую, барин, — молвил извозчик, приняв мелочь. И стоило мне слезть с пролетки как он тут же понукая лошадь тронулся с места. Мы с ним торопились расстаться. Как только он скрылся из виду я перестал валять дурака, и первым делом отошел опять-таки к противоположенному дому прячась под сенью деревьев.

И крепко призадумался. Как из всех окон вычислить где он живет? Можно конечно пройтись по окнам исследуя все подряд. С первым этажом ещё пол беды. А вот со вторым упражнение утомительное и нервное. Зайти в дом через парадное и просто спросить консьержку? Межевался я так минут двадцать и уже обдумывал посещение дома через круглое чердачное окно. Как в проулке слева возник цокот копыт и он приближался.

Так и есть! Опять удача! Коренастая фигура поручика вырисовывалась на сидении.

Дверь хлопнула.

— Доброй ночи Иван Митрофанович, — раздался голос почтенного возраста.

Вскоре на втором этаже в третьем окне с лева зажгли свечу.

— Доброй ночи, — повторил я шепотом, и полез по водосточной трубе на крышу.

***

Как я не старался, а испачкался на чердаке изрядно. Не убиралось там со времен царя гороха. Пыль, паутина, голуби. К тому же куча ненужного хлама. Жаль. Жаль, что фонарика нет. Спустившись на второй этаж, я оказался на лестничной площадке так сказать. Только квартир судя по количеству дверей было всего две. Значит нам на право.

Берясь за ручку двери я немножко её приподнял. Если дверь скрипит, это обычно от скрипа помогает. Дверь вела в небольшой коридор. А может и большой. В темноте было не разобрать. Но комнат в квартире было шесть или семь, если не больше. Сориентировавшись примерно я толкнул вторую слева дверь.

— Какого черта, Аксинья? Я кажется, просил меня не беспокоить? — поручик был по пояс гол, видимо только что снял сорочку, брошенную на стул. Увидев, как преобразился внешний вид Аксиньи, он очень удивился, но сказать ничего не успел.

— Пук, пук.

Импульсный парализатор работает почти бесшумно, а мог бы совсем бесшумно. Если бы не встроенный динамик созданный специально для контроля, чтоб владелец не давил до одури на курок и не посадил всю батарею. Обычно одного «выстрела» — импульса хватает чтобы человека парализовало примерно на пол часа, а два подряд импульса человеческий организм не выдерживает. Сердце останавливается навсегда.

Поручик рухнул как подкошенный с застывшим удивленным лицом. Звук получился гулкий. В коридорчике послышались быстрые шаги и в дверь заскреблись.

— Иван Митрофанович? У вас всё хорошо?

— Иди спать Аксинья! — рявкнул я, придерживая дверь рукой.

***

Вернувшись к двум часам ночи в трактир, спать я не лег как рассчитывал. Сон прошел.