Ронины из Ако, или Повесть о сорока семи верных вассалах (Ako Roshi)

Рассуждая таким образом, Сёдзаэмон внутренне посмеялся над своим странным волнением. И все же мысль о том, что в этот летний полдень они с девушкой в молчании стоят лицом к лицу посреди пустынного уединенного дома, не давала ему покоя. Он вдруг заметил, что фигура Сати, стоящей у стены этого пустынного дома, чем–то необычайно влечет его сердце. Он просто не понимал раньше, насколько она красива… К тому же Сёдзаэмон чувствовал, что и Сати явно воспринимает его не совсем обычно — может быть, боится, что он начнет сейчас к ней приставать?…

Поднимаясь на второй этаж по лестнице, Сёдзаэмон перебирал в уме все эти предположения. При этом его одолевало предчувствие опасности — как если бы он играл с огнем. Ему вдруг стало не по себе, и второй этаж они осматривали в угрюмом молчании. Недалеко от лестницы было окно, и лучи солнца проникали сквозь створки ставней. Сёдзаэмон открыл ставни — из окна дохнуло свежим ветром.

— О! Прохладно! — сказал он и выглянул в окно. Насколько хватало взора, вокруг под летним небосводом расстилались закопченные, раскаленные на солнце крыши жилых домов. Судя по расположению, то был квартал Ёцуя.

— Ого! — вдруг невольно вырвалось у Сёдзаэмона. Он вдруг заметил, что в одном месте между домами ветер вздымает к небу, подернутому легкой сетью перьевых облаков, клубы черного дыма.

Пожар… Снова! — он сразу вспомнил разговоры о недавнем пожаре, что слышал в доме начальник пожарной команды.

— Пожар! — крикнул он, обернувшись к девушке.

На белом личике девушки мелькнули удивление и испуг. Она поспешила к окну. Стоя рядом, оба молча смотрели, как поднимается ввысь дым пожара.

Издали послышался тревожный звон набата, донесся взволнованный гомон.

— Это очень далеко! — рассмеялся Сёдзаэмон, повернувшись к Сати, и увидел, что плечи ее так и ходят, а грудь взволнованно вздымается от стесненного дыхания. В прелестных глазах девушки таилась тревога. Прерывистое дыхание срывалось с влажных уст. Сёдзаэмон вновь умолк и перевел взгляд на клубящийся вдалеке дым. Однако теперь его внимание было приковано к этой вздымающейся груди и очаровательной кромке волос в обрамлении воротника кимоно. Над головой у них где–то на чердаке пробежала, семеня лапками по дереву, мышь. Сати подняла глаза, посмотрела на потолок. Глаза их встретились и едва заметно улыбнулись друг другу.

— Мышь, да?

— Да, — чуть слышно ответил Сёдзаэмон. Появившаяся так кстати мышь разрядила напряженную атмосферу, и далее молодые люди разговаривали уже в свободной манере.

— Где же это горит? — задумчиво сказала Сати, не отрывая глаз от дыма.

Дальний дневной пожар, шум которого почти не долетал сюда, казалось, задел какие–то сокровенные струны в груди девушки.

— Да я же вроде сказал, — похоже, где–то в районе Ёцуя. Может быть, теперь посмотрим, что с той стороны?

Сёдзаэмон прошел на другую сторону комнаты и вышел на веранду, что нависала над садом. Сати вдруг почувствовала, что у нее перехватило дыхание — ей мучительно недоставало чего–то. К собственному изумлению, она поняла, что незаметно для себя увлеклась и совсем потеряла голову. Может быть, ей хотелось, чтобы они бесконечно стояли рядом, глядя на дым дальнего пожара?… Через некоторое время это мучительное, щемящее томление, что полнило обоим грудь, прошло, оставив после себя сладостную отраду. Сати по–прежнему стояла на том же месте, а ее спутник не сводил глаз с округлых девичих плеч, и сердце его, словно морской прилив, заливала неведомая ранее нежность. Сёдзаэмон с грохотом открывал одну створку ставней за другой, и яркий солнечный свет постепенно заполнил всю комнату на втором этаже.

— Так, значит, здесь у вас восемь татами, — сказала Сати. — Глядите–ка, и ниша–токонома есть, и еще шкаф…

— Да мне одному даже многовато будет. Мне ведь только вечером прийти да переночевать… Что ж, солнца здесь достаточно, в жару ветерок обдувает. А вы, сударыня, прошу прощенья, что скажете?

— Я… Мне этот дом нравится.

— Но еще неизвестно, понравится ли вашему батюшке. Ну, то, что какой–то мещанин тут на втором этаже обретается…

— Ну, что вы, он не такой!..

— Тем не менее надо вашего батюшку разок сюда привести посмотреть. Надеюсь, ему все–таки понравится.

— Да зачем же? Выбора ведь у нас все равно нет. Если уж вы присмотрели этот дом… — возразила Сати, слегка помрачнев.

Ей вдруг вспомнился тот вечер, когда к ним заявился Бокуан, и все связанные с этим визитом злоключения. Охваченный жалостью Сёдзаэмон, стараясь не обнаруживать своих чувств, только усмехнулся, как бы говоря: «Ну что ж!» — и принялся задвигать ставни со стороны веранды. Сати тоже, обретя наконец душевное равновесие, задвинула ставни на окне.

— Ой, как темно! — воскликнула она.

В комнате и впрямь снова стало темно и душно.

— Осторожно, сударыня, не споткнитесь. Будем спускаться, — сказал, конфузясь и робея в глубине души, Сёдзаэмон, последовав за девушкой в полной темноте на почтительном расстоянии.