Ронины из Ако, или Повесть о сорока семи верных вассалах (Ako Roshi)

— Со вчерашнего вечера спать не ложился. Сейчас мы доложим.

Еще не дойдя до опочивальни князя, самурай услышал знакомый голос господина:

— Ты, Гэнгоэмон?

— Так точно, — ответствовал Гэнгоэмон, смиренно опускаясь на колени у бумажной перегородки, отделявшей комнату от галереи.

— Ну как там? Я так ждал от тебя вестей!

— Не извольте тревожиться, ваша светлость. Вести весьма отрадные. Поручение ваше в точности исполнено.

— Да?! Это просто замечательно!

Самурай безмолвно поклонился, коснувшись лбом пола. Чуть помедлив, он сказал:

— Для вас, ваша светлость, ради вашего благоденствия все претерпим…

— Я знаю! Знаю! — в голосе князя послышались слезы. — Устал, наверное. Ну, иди скорей отдыхать… Обо мне не беспокойся.

9 В одной лодке

После того как Хаято назвал себя злодеем, Паук Дзиндзюро некоторое время безмолвно смотрел на него пытливым взором, словно стремясь доискаться до истинного смысла слов молодого ронина. Трубка его погасла, и Дзиндзюро, поместив на колени поднос с курительными принадлежностями, легонько пристукнул, чтобы вытряхнуть содержимое чубука в пепельницу.

— Странные речи вы ведете, сударь, — мягко заметил он. — По вам никак не скажешь, что вы промышляете злодейством… А, вы, наверное, имеете в виду, что отбили у того господина девицу…

— Да нет, — покраснев, возразил Хаято, — есть другие обстоятельства… Я ведь вынужден скрываться, за мной гонятся эти чертовы сыщики. Боюсь, что и вашему дому мое пребывание может причинить изрядные неприятности. Так что позвольте вас сердечно поблагодарить за доброту, но лучше будет мне поскорей откланяться.

— Погодите, погодите, куда так спешить! Стража, поди, еще рыщет по улицам. Для такого новичка, как вы, главное — по глупости не попасться. Когда придет время вам отсюда уходить, мы уж позаботимся, чтобы вышли вы безо всякого ущерба. А может, еще и подскажем, куда идти… Так что же все–таки с вами приключилось? Неужто и впрямь так туго в жизни пришлось? Да вы расскажите, не бойтесь. Я ведь не таков, чтобы человека, который мне доверился, под монастырь подвести. Возможно, вам обо мне доводилось слышать. Имя Паука Дзиндзюро вам знакомо? Так это я.

— Что?! Паук!.. — невольно воскликнул Хаято.

— Потише! Шуметь–то не надо, — лукаво улыбаясь, осадил его хозяин. — Ну да, я и есть Дзиндзюро. Сами понимаете, по какому узкому мостику разгуливаю — с вашими похождениями не сравнить. Так что беспокоиться вам тут не о чем. Кто бы за вами ни увязался, если не возражаете, доверьте это дело мне. Уж я–то маху не дам, будьте уверены!

Разумеется, Хаято давно было знакомо имя Дзиндзюро. А это, стало быть, тайное убежище знаменитого разбойника… С изумлением осознав, что за человек взял его под покровительство, молодой ронин сразу же почувствовал, как отлегло от сердца, и губы его тронула улыбка.

— Орю! — обернулся Дзиндзюро к своей даме. — Глянь–ка, что там творится на улице.

Когда женщина вышла, Паук посмотрел юноше в глаза, словно дожидаясь от него ответа. К тому времени Хаято уже созрел для принятия решения. Ведь сидевший напротив него человек был повелителем того мрачного мира, в который занесло Хаято по воле рока, и на всех прочих смертных явно поглядывал свысока. Он решил откровенно поведать собеседнику о всех важных событиях своей жизни.

Начал он с бесславной смерти отца, с неудачной попытки поджечь храм Годзи–ин, а потом, ничего не утаив, рассказал по порядку о своих злоключениях. Дзиндзюро внимательно слушал, скрестив руки на груди, и на лице его постепенно появлялось довольное выражение. Когда рассказ Хаято подошел к концу, Паук поинтересовался:

— Ну–с, молодой человек, и что же вы намерены делать дальше?

— Ума не приложу. Вот думаю, может быть, отправиться на поиски того самурая из дома Уэсуги — пусть он меня зарубит, как врага. Да все как–то… сам еще толком не знаю… Если бы я видел в жизни какой–то путь — нечто, ради чего стоит жить… Эх! — горестно вздохнул юноша.

Дзиндзюро и сам видел, что молодой ронин готов качнуться в любую сторону при первом порыве ветра. Странный парень, но в сущности неплохой…

— Да, занятная история… Как же нам с вами быть–то?… Ежели у вас к тому лежит душа, можете остаться у меня — станем жить вместе. Я тут замыслил одно недурное дельце. Коли вы мне подсобите, очень будет кстати. Спасибо скажу.

— Если разрешите, почту за счастье, — отвечал Хаято, но сам подумал при этом, что погружается на дно, в тот кромешный мрак, что скрывает изнанку жизни. Его вышибло со столбовой дороги, выбросило из привычного мира, но он еще не так низко пал, чтобы не понимать, куда его занесло…

Дзиндзюро заставил Хаято полностью изменить внешность: сменить прическу и одежду, чтобы выглядеть щеголеватым беззаботным молодым горожанином. В таком обличье юноша и вступил в тот причудливый мир, которым заправлял Паук.

— Выглядите вы, молодой человек, отменно, так что прямо хочется вас кое–кому показать, — заметил Дзиндзюро, имея в виду, конечно, Отику.