Ронины из Ако, или Повесть о сорока семи верных вассалах (Ako Roshi)

Дзиндзюро попросту разминулся с Хаято и, заявившись к своему юному напарнику на постоялый двор, случайно стал свидетелем развернувшихся у него на глазах драматических событий. Наблюдая рассвирепевших самураев, он понял, что вмешаться сейчас было бы крайне опрометчиво, и решил немного выждать. Напустив на себя вид дурацкого равнодушия, он спокойно сидел и смотрел, но бросать Кинсукэ в беде отнюдь не собирался. Конечно, при этом Дзиндзюро полагал, что никто из присутствующих его не знает, но тут–то он и ошибся. Для Паука это был неожиданный удар. Жаль, конечно, что подобное поведение выглядело как малодушие, но ничего не попишешь… В самом деле, что он мог сделать один против трех вооруженных противников, да еще на глазах целой толпы зевак? Можно было предположить, что, если дело обернется скверно, кончится тем, что всех участников их группы переловят и уничтожат. Однако пока что весельчак Кинсукэ, который, казалось, в важном деле ни на что сгодиться не может, вел себя молодцом, стойко сносил все пытки и ни в чем не признавался. Наблюдать вблизи его мучения было тяжело, и у Дзиндзюро было очень скверно на душе. То, что рядом, оказывается, был человек, который знал всю правду об их отношениях с Кинсукэ, с лихвой оправдывало «малодушие» Паука. И все же… Настроение у него после разговора с этой особой было отвратительное. Мелькнула даже жестокая мысль: а не бросить ли и в самом деле Кинсукэ на произвол судьбы? Где–то в глубине души ему хотелось хорошенько шугануть насмешницу, обескуражить ее.

И тут вдруг у Дзиндзюро появился план действий.

— Ага! — воскликнул он про себя, чуть было не хлопнув себя по колену, и быстро убрал трубку в футляр.

— Послушай–ка, милейший! — окликнул он управителя, который стоял рядом, со встревоженным лицом наблюдая за происходящим. — Та дамочка, похожая на купчиху, остановилась здесь, у вас?

— Да–с.

— Ну, так проводи меня к ней. Есть один разговор.

— Извольте–с.

Управитель знал, что Дзиндзюро ранее интересовался, в какой комнате остановился Кинсукэ. Из–за всей этой кутерьмы он пребывал в мрачном расположении духа и был совершенно растерян, не зная, как подобает себя вести при подобных обстоятельствах.

— Право уж, и не знаю… — робко бормотал он, семеня по коридору.

— Да что уж там… что–то она, видать, сильно ошибается на мой счет. Надо с ней поговорить, а то бог ее ведает, что она может подумать и наболтать.

— Вот тут она проживает, — сказал управитель, останавливаясь у комнаты по левую сторону внешней галереи, выходящей на внутренний двор.

— Ага! — промолвил Дзиндзюро, глазами показывая, что более ни в чьих услугах не нуждается. Приказчик немедленно ретировался, оставив его в одиночестве.

— Можно к вам? — подал голос Дзиндзюро из–за сёдзи.

— Заходите, пожалуйста, — приветливо пропела обитательница комнатушки. Судя по всему, она ожидала его приход.

Дзиндзюро решительно отодвинул створку и вошел. Женщина сидела на коленях у жаровни и раскуривала трубочку с длинным мундштуком. Взглянув на Дзиндзюро, она слегка улыбнулась

— Пришли все–таки! Зачем пожаловали?

— Да вот, хочу кое о чем посоветоваться, — сказал Дзиндзюро, усаживаясь с вальяжным видом.

— Со мной?!..

Женщина держалась ровно и спокойно. Лиловый дымок струился из ее изящно очерченного, чуть вздернутого носика.

— Ну да! Именно с вами, с кем же еще! Насчет того человека — ну, вы знаете… Хочу вас попросить, чтобы вы ему помогли.

— Ха–ха, вы что же, хотите, чтобы и меня, несчастную, схватили?…

— Да вовсе нет. Мне кажется, вы лучше меня смыслите в делах житейских. Вот, не согласитесь ли чуток поделиться своей премудростью?

Дзиндзюро говорил с мягкой просительной интонацией, но в человеке этом угадывалась грозная мощь, которая обволакивала всякого собеседника.

— Сами понимаете, напарник есть напарник. Ежели вы за него любезно попросите… Дело, конечно, не простое, хлопотное… Ну, так как?… Не откажетесь немножко нам помочь?

В красивых глазах незнакомки вспыхнули огоньки, и она внимательно посмотрела на Дзиндзюро. Женщина почувствовала, что за улыбкой гостя кроется немереная сила и была, как видно, под впечатлением.

В это мгновение напряжение разрядилось и женщина лукаво рассмеялась:

— Ну, начальничек, так просто ничего не выйдет. Ну вот, теперь его уже и начальничком назвали…

— Конечно, заплатим, сколько скажете, — без колебаний согласился Дзиндзюро.

— Да нет, я не о том, мне денег ваших не надо. Вы ведь меня просите, начальничек, а не я вас. А когда кого–то просишь, даже если это женщина, как я… Хорошо бы сначала услышать хоть ваше имя.

— Ох, прощенья просим, виноват. Зовут меня Нихэй Сагамия.

Дзиндзюро говорил спокойно и уверенно, но на душе у него скребли кошки.

Женщина подняла глаза и неласково взглянула на собеседника.

— Нет, начальничек! Извините, конечно, но мне–то нужно настоящее ваше имя. У вас ведь есть другое имя, а? Небось, погромче, чем это, Сагамия… Или вы скажете, что нет? Ну, коли так, то и ладно. Пойдемте–ка тогда вниз да примем–ка ванну. Я вам спинку потру.