Ронины из Ако (Свиток 2)

Отчего-то Сёдзаэмон вдруг рассердился на Сати и на себя, поэтому не произнес ни слова утешения и только молча смотрел на девушку, которая, казалось, вот-вот упадет без чувств.

— Идемте домой, барышня, — сказал он, попытавшись слегка приобнять ее за плечи.

Не в силах более терпеть, Сати в голос разрыдалась. Плечи ее под рукой Сёдзаэмона так и ходили ходуном. Он обнял девушку и прижал к себе. Он больше ни в чем не упрекал ее, чувствуя, как волна страсти захлестывает все его существо. Вдыхая аромат ее густых волос, он властно поднял и притянул к себе лицо Сати. Она слегка сопротивлялась, но вскоре рукав кимоно был отброшен и прелестное заплаканное личико девушки предстало во всей красе. Веки ее трепетали, словно лепестки цветка, слезы текли рекой. Изящно очерченные губки слегка приоткрылись.

Сёдзаэмон был словно во хмелю. Почувствовав, как руки налились силой, он стиснул плечи девушки, будто собираясь раздавить ее в объятиях. Сати тихонько скрипнула зубами от боли. Слившись воедино, они должны были теперь отдаться на волю объявшего их могучего урагана.

В это мгновение перед внутренним взором Сёдзаэмона ослепительной вспышкой вдруг промелькнуло видение — тот иссохший, превратившийся в мумию старик… Мертвец, как и он сам… Сёдзаэмон прислушался. Все вокруг было погружено в ночное безмолвие. Он вспомнил мрачное, будто отмеченное печатью смерти лицо Гумбэя Такады. Его руки, сжимавшие плечи девушки, чье тепло он ощущал под тонким кимоно, вдруг ослабели, разжались и бессильно

упали.

— Пойдем! — изменившимся, хрипловатым голосом сказал Сёдзаэмон, боясь, как бы девушка по лицу не догадалась о его подлинных чувствах.

Сати стояла, будто пораженная молнией. Казалось, душа покинула ее тело. Молча она сделала несколько шагов, подчиняясь команде Сёдзаэмона.

Конфузясь, опасаясь разбудить спящего Соэмона, он провел девушку в ее комнату, взглянул в последний раз печальным умоляющим взором, словно прося его понять и простить, — и взбежал к себе на второй этаж.

Сати, неподвижно сидя подле напольного фонаря, опустошенным взглядом смотрела в ночь. Она уже не плакала — не было слез. На мертвенно-бледный лоб ниспадали выбившиеся из прически локоны.

Сёдзаэмон не мог заснуть. Постепенно в нем росла и крепла уверенность в том, что он поступил правильно. Какая может быть любовь, если сейчас превыше всего дело мести! Он вновь и вновь внушал себе, что вся его жизнь сейчас посвящена покойному господину. И все же полностью оправдать свое поведение нынешней ночью он не мог. Против этого восставала его совесть. Когда он думал о том, что творится сейчас в сердце несчастной девушки, его охватывала мучительная жалость. Сёдзаэмон сознавал также и то, что его собственный внезапный порыв обнаружил его сокровенные чувства и отнюдь не был притворством, каким-то нарочитым театральным представлением. Он знал, что, если бы не призвавшее его священное дело мести, он был бы счастлив отдаться этой любви.

На нижнем этаже погас свет. Должно быть, Сати легла спать. Плачет, наверное…

С бьющимся сердцем Сёдзаэмон прислушался. Ночь была объята тишиной. Ему нельзя больше оставаться в этом доме. Он должен уйти, чтобы отстоять свое право на разумные, осмысленные действия… А также и для того, чтобы не навлекать более несчастий и бед на Сати. Он решил, что необходимо найти какой-то предлог и побыстрее убраться отсюда.

— Сати! — окликнул внизу проснувшийся Соэмон.

— Ты уже вернулась?

— Да, — тихо ответила девушка, — вернулась.

При звуках ее голоса Сёдзаэмон почувствовал некоторое облегчение.

На следующее утро Сёдзаэмон как ни в чем не бывало вышел поутру из дому. Сати хлопотала на кухне и выходить не собиралась. Сёдзаэмона это обрадовало, но в то же время и огорчило. Навестив Ясубэя Хорибэ, он сказал, что собирается отправиться в Киото разузнать, как там обстоят дела.

— Прямо сейчас и пойду… — заключил Сёдзаэмон.

Ясубэй был порядком удивлен, поскольку еще

накануне вечером Сёдзаэмон о своем намерении и не заикался.

— Что ж, — согласился он, — иди. Дело хорошее. Повидайся там с командором и поговори обо всем. Я как раз думал, как бы побыстрее ему сообщить, о чем мы тут толковали вчера. При том, как здесь сейчас складывается ситуация, в Эдо ничего интересного в ближайшее время не ожидается, так что можешь пока обратно не торопиться.

— Ну, может быть, на месяц отлучусь, — сказал Сёдзаэмон.

Попросив у хозяина письменные принадлежности, он сел писать письмо Сати. Несколько раз приступал и бросал, только попусту тратя бумагу. Наконец написал сухое деловое послание на имя Соэмона, объясняя, что интересы фирмы требуют его срочного присутствия в Камигате, так что приходится отбыть не простившись. Просил присмотреть за домом в его отсутствие, а также временно взять на сохранение деньги, спрятанные в постельном шкафу на втором этаже, и в случае нужды без стеснения этими деньгами пользоваться.

— Кому пишешь? — поинтересовался Ясубэй.

— Хозяину дома, где я живу…

— Ты что же, не заходя домой, прямо отсюда и отправишься? Уж больно ты по-деловому настроен!