Ронины из Ако (Свиток 3)

Исполняющим обязанности месячного дежурного в двенадцатую луну был член Совета старейшин Инаба. Когда паланкин с гонцом прибыл к нему на подворье, навстречу Хэйме вышли самураи охраны и выслушали сообщение о нападении на усадьбу Киры. Узнав о том, как пятьдесят ронинов обратили в бегство вдвое их превосходившие си-лы защитников усадьбы, вассалы Инабы преиспол

нились недоумения.

— Да, досталось же вам… Скверная история! — воскликнул один из слушателей. — Ну, если уж так оно в бою повернулось, видно, противник вам не по зубам достался — с таким суждено было встретиться.

Хэйма невольно покраснел и чуть слышно пробормотал, будто оправдываясь:

— Что делать! Недоглядели. В эту ночь не я стоял на часах…

— И впрямь нехорошо получилось! — сурово подытожил его собеседник.

Хэйма почувствовал, что долее оставаться здесь просто не может. Он наскоро распрощался со всеми и откланялся. Самураи после его ухода еще долго смеялись над постыдным поведением людей Киры. Кто-то заметил, что надо было выяснить, сколько же ронинов полегло в том бою — жаль, так и не спросили.

Начальник Охранного ведомства омэцукэ Сэнгоку, приняв объяснительную записку от Тюдзаэмона Ёсиды и Сукээмона Томиномори, поспешно направился в сёгунский замок и как раз докладывал о событиях минувшей ночи членам Совета старейшин и младшим советникам-вакатосиёри, когда в комнату зашел смотритель храмов и святилищ Абэ Хиданоками с донесением от настоятеля Сэнгакудзи. Подошел и начальник столичной сыскной управы бугё Мацумаэ Идзуно-ками с донесениями от своих людей, описывающими весь порядок отступления отряда ронинов и их путь к Сэнгакудзи. То был как раз день большого приема у сёгуна, и замок кипел необычайным оживлением.

Донесение от одной из сторон, дома Киры, поступило с запозданием.

— А я-то все думаю: да ведь должен был там у них хоть один в живых остаться? Что, хоть наш милейший Сахёэ не пострадал? — язвительно пошутил по этому поводу член Совета старейшин Цутия Сагаминоками.

Встретившие его замечание усмешки других членов Совета старейшин свидетельствовали о том, что к роду Кира они настроены не слишком благожелательно.

Цутия, как и сидевший с ним рядом Инаба Тангоноками, два года назад, сразу же после злосчастного происшествия в Сосновой галерее, обратились к сёгуну, настаивая на том, что «Князь Асано действовал бессознательно, в помрачении рассудка». Тем самым оба снискали явное недоброжелательство со стороны Цунаёси. Оба они в своих словах и поступках открыто и бесстрашно выказывали сочувствие ронинам. Они же задавали тон и всему заседанию Совета старейшин, определяя его атмосферу.

— Как бы то ни было, надлежит тщательно изучить факты, во всем разобраться и лишь после этого идти с докладом к его высочеству, — промолвил Цутия.

Никто не возражал. На том и порешили.

Омэцукэ Сэнгоку, получив приказ безотлагательно учинить ронинам предварительный допрос, немедленно отправился выполнять поручение. Были отряжены также офицеры-мэцукэ для проведения осмотра усадьбы Киры и опроса свидетелей для протокола. Это было доверено офицерам стражи Нобумунэ Сикибу Абэ и Кацуюки Годзаэмону Сугите, с которыми должны были пойти четверо младших чинов — окати-мэцукэ и шестеро рядовых сыщиков.

Сикибу и Годзаэмон срочно отправились в Хондзё. Перейдя мост Рёгоку, они оказались в густой тол-пе зевак, которые месили грязь на мокрой после растаявшего снега дороге. С трудом им удалось расчистить себе путь с помощью стражников.

В усадьбе Киры старшие самураи вышли к воротам встречать представителей власти. Главные ворота, открытые, чтобы пропустить инспекторов, прибывших для осмотра, сразу же снова закрыли. Это только подогрело возбуждение ожидавшей за воротами толпы, которая разразилась криками и улюлюканьем. Для несчастных старшин этот гул звучал как грозный рев морского прибоя. Все трое — Кунай Сайто, Магобэй Соуда и Тонэри Ивасэ — представились инспекторам. Все трое были ранены, но тот факт, что атакующим удалось все же опрокинуть и наголову разбить защитников усадьбы, произвел на инспекторов тягостное впечатление. Сикибу потребовал прежде всего провести освидетельствование тела Кодзукэноскэ Киры, к которому старшины и

отвели проверяющих.

Тем временем четверо окати-мэцукэ проводили осмотр разбросанных по дому трупов. Те из челяди и охраны Киры, кто остался цел и невредим, не получив ни единой раны, не знали, куда деваться от стыда, и старались не попадаться на глаза инспекторам. Поле боя им показывали в основном те, кто, как и старшины, мог похвастаться своими ранами.