Роннская Академия Магии. Кафедра демонологии

— Марта… — узкие глаза сверлили сестру насквозь. Женщина вздохнула, и, кинув беспокойный взгляд на магистров, зашептала:

— Корри влюбился в Джен Ярборро. Они поссорились. Корри напился и разругался с Аланом. В чем там дело — не знаю, правда. Но девочка сегодня была заплаканная. Думаю, Корри понимает, что Ярборро этот союз не одобрит, и переживает сильно.

— А почему не одобрит-то? По-моему, так достойная партия для Джен.

— Ты можешь себе представить хоть кого-нибудь, кого одобрит Ярборро для своей принцессы?

— Да, ты права… Марта, ты бы поговорила с ним. Девочке же надо как-то жить. Так нельзя.

— Я поговорю… — лицо Марты вдруг стало очень сосредоточенным, — а ты… с каких это пор стал таким сентиментальным? Что-то на тебя не похоже?

— Разве я не прав? — улыбнулся во весь рот магистр, сверкая глазами в полутьме столовой.

— Прав… Конечно, прав.

Дигги, сверкая белесым хохолком, деловито выбрасывал пшено из кормушки. Паршивец. И что на него нашло? Выброшенные зернышки нарисовали маленькое, но очень аккуратное сердечко на дне клетки. Ну, надо же. Диггори Рийс влюблен. По уши. В кого? Кто бы мог подумать? И Марта стала усердно вытирать стаканы, чтобы привести мысли в порядок…

— Всем привет. А где Корри?

— Напился и ушел. Я, честно говоря, ничего так и не понял, — развел руками Алан.

— Марта говорит, он влюблен в Джен, — улыбнулся Диггори.

— А ты сам случайно не влюбился? — наливая Рийсу эль, спросил Томас.

— С чего бы? — задумчиво протянул маг, не переставая безмятежно улыбаться.

Алан Ярборро взъерошил волосы руками и потряс головой. Затем обвел усталым взглядом друзей и решительно поднял свой кубок:

— Уважаемые магистры. Первый учебный день выдался не из легких. Корри влюбился в Джен, Рийс… еще в кого-то влюбился. Но, несмотря на это, предлагаю выпить, — и они, облегченно расхохотавшись, осушили первые кубки.

После первого тоста друзья принялись за еду. Все устали. Проголодались. Ярборро шутил и смеялся. Но на душе было не спокойно. Джен и… Корри?

* * *

В голове еще шумело, но уже не так сильно. Пока он шел к студенческим общежитиям, свежий вечерний воздух сделал свое дело. Отрезвил. С моря дул резкий, пронизывающий осенний ветер. Было очень холодно, и магистр почти пришел в себя. Настолько, что решил поговорить с Джен.

Надо извиниться, за то, что накричал на нее. Признать, что она уже взрослая. Показать, что он уважает ее. И ценит. Почему ему так плохо после этой ссоры? Он много раз думал — есть ли в их отношениях что-то романтическое? Думал, но не находил ответа. Если ему так плохо сейчас, значит ли это, что он влюблен?

Скорее он всегда боялся, что дочка Ярборро втрескается по уши в него. До слез, истерик, попыток самоубийства. И внутренне всегда был к этому готов. Напряженно ждал, когда она вырастет. Ей ведь… уже восемнадцать? Первый курс…

Сколько раз он открывал дверь своей башни и видел обнаженную первокурсницу в своей постели? Свечи, рассыпанные лепестки люболий по полу и простыням? Нет, он не ангел. Далеко. Он бы и не отказывался в восьми случаев из десяти, если бы не эти дьявольские лепестки. Аллергия у него на люболию. С детства. Тут же чешутся и слезятся глаза. Приходилось сбегать и ночевать у Кавендиша. Хорошо еще, что он в Академии на ночь почти не остается. Интересно, почему? Каждый раз Корвин почему-то забывал спросить об этом Томаса.

На самом деле аллергия его спасала. Как правило, с лепестками не заморачивались те девушки, кто натуру имел менее романтическую. При расставании с ними слез и истерик было меньше. И это хорошо. Потому что в отсутствии аллергена соблазн был нередко… слишком велик.

К сожалению, эту проблему нельзя было решить раз и навсегда. Заставить практичного Жереми признаться, что у него есть дубликат ключа от башни магистра Корвина дар Албертона… И что он дает его желающим за внушительную сумму, не получалось. Сменить замок без ведома управляющего хозяйственной частью — тоже не представлялось возможным. Корвин мог бы поставить магическую защиту, да такую, чтоб ни одна… Но… Почему-то магистр дар Албертон этого не делал…

Размышляя таким образом, и уже практически не шатаясь, преподаватель оказался в крыле общежития первокурсников. Хорошо бы встретить кого-нибудь, попросить позвать Джен. Но так, чтобы ее не донимали потом расспросами девицы. Чем ближе он подходил к общежитиям, тем больше понимал, что сделать это просто невозможно. Он уже решил для себя, что перенесет разговор на завтра, как вдруг услышал голоса:

— Хватит дуться, милая… Ну я же выпил тогда. Пойдем… пойдем ко мне. Два часа никого не будет, я договорился. Мы решили меняться. У пацанов тоже девочки появятся. Надо ж как-то…

— Петро, — девичий голос был тихим и твердым. Он не дрожал, не срывался. Девушка говорила спокойно, медленно, с терпеливыми паузами между словами. Так говорят преподаватели, когда пытаются что-то вдолбить очень-очень неспособному ученику. Пытаются, но на самом деле не верят в результат.

— Услышь меня, пожалуйста. Пойми. Я ушла от тебя. Навсегда. Мы больше никогда не будем вместе. Прощай.