Рось квадратная, изначальная

Благуша по невыездной своей наивности ещё не был знаком с дорожным синдромом, да и слова такого не знал, – когда рассказываешь понравившемуся тебе попутчику даже то, что не всегда и любимому человеку доверишь. Жизнь на какое-то мгновение соединяет вас, никогда ранее не знавших друг друга, и вряд ли когда вы увидитесь после, расставшись навсегда. Так чего ж не пожалиться о своих бедах – чужому да незаинтересованному человеку, авось что разумное и посоветует. Время от времени он ловил себя на том, что открыто любуется девицей, её тонкой изящной фигуркой, свежим улыбчивым личиком, и сурово одёргивал себя, напоминая, что любит Милку, и никого кроме неё, а поэтому нечего давать волю разным скабрёзным мыслям.

О себе Минута лишь вскользь сообщила, что поездка у неё казённая, что служит в столичном Храме Света Простор-домена, куда и нужно было попасть Благуше, да просветила, что попасть туда не так-то просто, как слав рассчитывает, что бабки в данном случае – не самое главное. Впрочем, стоит пользование Порталом тоже недёшево. И ободрила приунывшего было Благушу обещанием посодействовать, есть у неё кое-какие связи в Храме Света, а для хорошего человека (а только хороший человек может так за невесту свою бороться, так её любить) ничего не жалко.

Благуша, конечно, заметил, что Минута старается о себе говорить мало, но приставать с расспросами не стал. Времени было навалом, вот познакомятся чуть ближе, сама расскажет. Тем более к тому моменту, когда всё было съедено и выпито, Благуша, и так уже основательно набеседовавшись, от усталости начал клевать носом. Сказывалась не только скачка, но и коварство настойки сонника – известно, что время она отнимает, а отдыха не даёт. В который раз мелькнула было слабая мысль про глоточек бодрячка, и в который раз Благуша благоразумно отмёл её прочь. Смысла не было – ехать долго, другие седуны, кроме собеседницы, его сейчас не интересовали, а в окнах тянулась всё та же унылая степь. Ничего интересного. Так почему бы и не вздремнуть часиков этак десять?

– Прости ради Смотрящего, оторви и выбрось, – смущённо извинился Благуша перед соседкой. – И рад бы ещё поговорить, очень ты собеседница приятная, но устал, спасу нет. Прилягу я, пожалуй.

– Да что ты, ложись, конечно! – Минута озабоченно всплеснула руками. – Это ты меня извини, заболтала тебя после такой тяжёлой дороги!

– Нет-нет, я сам виноват, – заплетающимся языком попытался возразить Благуша, не заметив, как оказался боком на лежаке. – Распустил язык… как…

Благуша не договорил.

Уснул, как в яму провалился, – и снилось ему всякое.

И про Милку, сладко улыбающуюся ему из окна дома родительского. И про кон, на котором он заключал невероятно выгодные сделки с еграми из горных доменов на оптовые поставки дорогих обсидиановых пляжек с сонником и бодрячком. И про верных коняг, по-прежнему, оказывается, скачущих вслед за Махиной – жалобное ржание измученных животин прямо-таки сердце разрывало. Под конец приснился Выжига, непонятно как оказавшийся в вагоне Благуши. Со зловещим выражением на лице злоклятый друган бродил на цыпочках от каморы к каморе и разливал спящим людям в питьевую посуду, всем подряд, сонник. Добравшись до Благуши, Выжига присел в каморе напротив, достал из-за спины, словно фокусник, расписную балабойку и как-то беззвучно заиграл, насмешливо скалясь во всю харю и распевая явно что-то обидное, отчего Благуше страстно захотелось врезать тому по наглой усатой морде. Но едва он собрался это сделать, как Выжига сгинул, и сон потянулся уже без сновидений, глубокий и спокойный.

Спит Благуша.

Ровно, уютно шелестят под колёсами гладкие рельсы – без единого стыка на все две тысячи вех пути от Станции до Центра, уложенные ещё Неведомыми Предками при Сотворении Мира, летит по бокам многовагонного состава равнодушная к людским заботам и чаяниям степь, тускнеет Небесное Зерцало, постепенно склоняя день к вечеру.

Измученный перипетиями дороги парень спит, сладко посапывая во сне и не ведая, что ему уготовило коварное будущее…

Глава девятая, где Выжига становится жертвой обыкновенной кочки

Когда дела идут хорошо, что-то должно случиться в самом ближайшем будущем.

Апофегмы

Ну-ка, ну-ка, а почему этот холст закрыт покрывалом от взгляда истинного ценителя живописи, ядрёна вошь, кто посмел?! Эй, любезный, это ты здесь за картинами присматриваешь? Открой-ка мне вот эту, любопытно, что там намалёвано. Ныне у меня кое-что звенит в карманах, авось и куплю…

* * *

…Степь. Снова бескрайняя степь. Степь – словно невиданно огромный ковёр с причудливыми узорами из зелёных метёлок чернобыльника, золотистых головок ковыля да редких голубых чашечек блаватки. Степь – словно бескрайний водный простор, где упруго плещутся под порывами лёгкого ветра травы высотой в четыре ладони – прямо волны океанийские…