Росас

— Кто же думает опровергать, Бог ты мой! Напротив, я очень хорошо знаю, что Лаваль найдет себе здесь могилу; я предположил только, что, в случае если он…

— Восторжествует?

— Вот именно.

— А, это другое дело! — сказал Викторика, которого несмотря на его суровость, сильно забавлял этот разговор.

— Вот именно, вот что называется понимать друг друга!

— Если мне удастся договориться с Вами и по поводу некоторых служебных дел, то я буду считать достигнутой цель моего посещения вас.

— Говорите, сеньор дон Бернардо.

— Полицейский комиссар третьего участка тяжело болен, мне надо знать, может ли комиссар второго участка исполнять его обязанности!

— Зачем, сеньор Викторика?

— Народное общество все ночи производит патрулирование по городу без разрешения полиции.

— Отметьте все это, дон Кандидо!

— Сейчас, высокочтимый сеньор губернатор!

— Эти патрули не подчиняются распоряжениям полиции, так что между ними и полицией происходят постоянные столкновения.

— Отметьте это обстоятельство, сеньор дон Кандидо!

— Сию минуту, высокочтимый сеньор!

— Один из патрулей Народного общества арестовал сегодня ночью двух vigilantes— полицейских сторожей, так как у них не было членских знаков общества Ресторадора.

— Не забудьте этого, сеньор дон Кандидо!

— Я уже отметил, высокочтимый сеньор!

— Четыре булочника явились в мое бюро с заявлением, что они не могут продолжать более своей работы, если им не разрешат уменьшить вес булок, поскольку вынуждены очень дорого платить иностранным рабочим из-за всеобщего восстания местного населения после слухов о скором прибытии Лаваля.

— Пусть они делают булки больше, а если не хотят работать, то пусть нищенствуют!

— Сеньора донья Мария-Хосефа Эскурра просит вторично произвести обыск в Барракасе, владелец которого отсутствует несколько дней.

— Она просит этого на основании разрешения его превосходительства губернатора?

— Нет, сеньор, от самой себя.

— Если так, то воздержитесь от обысков в домах. Что за безумие восстанавливать всех против себя! Довольно людей мы уже скомпрометировали, сеньор дон Бернардо! Не делайте ничего без личного приказа сеньора Губернатора!

— Однако существуют весомые подозрения против родственника хозяйки этого дома.

— Кто этот родственник?

— Дон Мигель дель Кампо.

— Хесус! Что вы говорите?

— Я их…

— Не говорите глупостей. Я ручаюсь за него, как за святую деву дель-Росалио. Вы и донья Мария-Хосефа Эскурра не знаете, чем обязана федерация этому молодому человеку. Интрига, клевета! Ничего против дель Кампо, разве только по приказанию сеньора губернатора.

— Я повинуюсь сеньору Аране, так как не имею на этот счет специальных приказаний его превосходительства, но я не буду выпускать из виду этого молодца.

— Еще что?

— Ничего более!

— Итак, вы кончили?

— Не совсем, сеньор дон Фелипе!

— Что же еще?

— То, что вы мне не дали никакого ответа ни относительно патрулей, ни о том, чтобы обязать Народное общество, арестовывающее агентов полиции…

— Я посоветуюсь.

— Но разве вы — не временный губернатор?

— Да, я временный губернатор!

— Ну, так что же еще?

— Все равно, я посоветуюсь с его превосходительством сеньором губернатором.

— Но у сеньора губернатора теперь есть другие дела и ему некогда заниматься внутренней службой.

— Все равно, я посоветуюсь с ним.

— Valgame Dios! Сеньор дон Фелипе, я не знаю, действительно ли вы временный губернатор и входит ли в ваши полномочия то, о чем я вас прошу?

— Да, сеньор, я действительно временный губернатор, но только для формы, понимаете!

— Думаю, что понимаю! — отвечал Викторика, прекрасно знавший это и раньше, но все же надеявшийся заручиться некоторыми гарантиями против Масорки.

— Для формы, — продолжал дон Фелипе, — чтобы, унитарии говорили, что мы пренебрегаем формальностями, но не более!

— Хорошо.

— Это останется между нами, да?

— Однако этот секрет всем известен.

— Какой секрет?

— Относительно формальностей.

— И…

— И унитарии зло смеются над нами.

— Изменники!

— Они говорят, что вы номинальный, временный губернатор.

— Продажные твари!

— Они говорят еще; что вы боитесь.

— Я?

— Да, они утверждают это.

— Боюсь кого?

— Сеньора губернатора, если сделаете что-нибудь, что ему не нравится, и Лаваля, если сделаете то, что нравится губернатору.

— Они это говорят, да?

— Именно это.

— А вы что же делаете, сеньор начальник полиции?

— Я?

— Да, вы!

— Ничего.

— Но это неправильно. Клеветники должны быть в тюрьме.

— Не сами ли вы сказали минуту тому назад что мы довольно уже скомпрометировали людей, чтобы еще преследовать других?!

— Да, но я говорил не о клеветниках.

— Не придавайте этому значения.

— Поверьте мне, у меня сильное желание покинуть министерство, сеньор дон Бернардо!

— Я верю этому. Вы хотите поселиться в вашей усадьбе, не правда ли?

— Какая усадьба, если она в развалинах!

— Унитарии не говорят этого.

— Что? Они говорят даже о моей усадьбе?!

— О ваших усадьбах.

— Хесус! Сеньор, о моих усадьбах!

— Да, они говорят, что в этих усадьбах полно рогатого скотом и лошадей, что все они незаконно приобретены вами и что поэтому их у вас конфискуют, впрочем, почем мне знать все, что они говорят?

— Я вам приказываю их арестовать.