Росич

За это только начавшееся утро "Страшный" уже второй раз оправдывал свое название, правда теперь в несколько ином значении. Сначала он был страшен для врага, своим убийственным началом боя, теперь же он был страшен, потому что на него не возможно было смотреть без содрогания.

Искореженные надстройки, трапы, палуба и труба создавали картину такого хаоса, что было просто удивительно, как это судно все еще продолжает сохранять плавучесть и способность передвигаться.

Когда "Страшный" все же оказался в гавани, на что Науменко уже успел потерять надежду, он вдруг ощутил усталость и практически без сил повалился на залитую водой, сажей и кровавыми разводами палубу, при этом его правая рука откликнулась тупой ноющей болью.

Да-а, Петр Афанасьевич, теперь я за вами и в огонь и в воду, - лаконично изрек так же тяжело опустившийся рядом с командиром, старший офицер.

А как же они, - не скрывая горечи спросил Науменко кивая в сторону лежащих на палубе трупов, до которых пока ни кому не было ни какого дела, так как оставшиеся невредимыми или получившие легкие ранения были заняты оказанием помощи тяжело раненным. Не пострадавших в этом бою не было, один из матросов в машинном отделении обварился в результате порыва паропровода, настолько, что скончался практически на месте, страшная смерть.

В это время ему на глаза попался лежащий ничком, покрытый копотью, обгоревший труп в офицерском мундире, в котором только по цвету оставшихся волос Науменко смог узнать Бунина.

Бедный мальчик.

Вы об Анатолии, - в голосе Горского слышалось уважение и гордость. - Да Петр Афанасьевич, этот мальчик заставил по другому посмотреть на нашу молодежь. Ведь он боялся перед боем и не скрывал этого. Но как хладнокровно он лупил из орудия и покрикивал на бывалых матросов, когда те робели. Я даже решил для себя, что если выберемся лично напою паренька вусмерть.

Между страхом и трусостью есть большая разница, - устало процитировал Науменко слова мичмана перед боем, едва шевеля бледными губами.

Теперь я это точно знаю, - голос Горского предательски дрогнул. - Петр Афанасьевич да вы ранены.

Науменко растеряно посмотрел на правое плечо и удивленно заметил, что рукав кителя полностью пропитался кровью, которая успела уже подсохнуть, кровотечение остановилось само без перевязки, значит его ранило чуть не в начале боя, а он и не заметил. Странные выверты все же способен устроить человеческий организм в минуты опасности.

ГЛАВА 11

Апрель 1904 год

Антон! Папа…

Успокойся Света, - перебил жену Песчанин и быстро поднявшись из-за стола нежно прижал ее к груди. - Я все знаю. Волноваться не из за чего. Все слава богу обошлось.

О чем ты говоришь! Папа погиб! - в истерике вскричала Света.

О чем ты, - ничего не понимая поинтересовался Антон.

Вот, - обескураженная тоном мужа, растерянно протянула ему газету она.

Взяв в руки газету он сразу же обратил внимание на заголовок, набранный крупным шрифтом, "СМЕРТИЮ, СМЕРТЬ ПОПРАВ". Антон быстро пробежался по печатному тексту, выхватывая только ключевые моменты и фразы. Закончив, он зло выругался и отбросил в угол газетный лист, так встревоживший его супругу. После этого он вернулся к своему столу и взяв с него какой то листок бумаги, протянул его Свете, которая все это время, беспрерывно всхлипывая и размазывая по щекам слезы, словно маленькое дитя, с надеждой взирала на супруга.

Вот. Читай.

Света судорожно вцепилась в протянутый листок, оказавшийся телеграммой и с жадностью начала читать.

"Антон, все в порядке. Петр Афанасьевич жив, легко ранен. Уничтожено три японских эсминца. У нас потерь нет. Торговля умерла. Жду твоих указаний. Семен."

Света трясущейся рукой протянула телеграмму Антону и растеряно поинтересовалась.

Что это? Это правда?

Ты кому веришь, этой газетенке или Семену.

Но ведь в газете…

По меньше верь тому бреду, что печатают в газете, они еще и не то напечатают, чтобы их тираж разошелся, - зло бросил Антон. - Одно несомненно, Петр Афанасьевич действительно участвовал в каком то бою и при этом был ранен, японцы же действительно потеряли три эсминца. Света прошу тебя, не беспокойся, если Семен пишет, что это легкое ранение, то ничего серьезного не произошло.

Антон, мне нужно в Порт-Артур, - вдруг решительно заявила Света.

Я поеду туда и обо всем позабочусь, а ты останешься здесь. Я обещаю, что отпишу тебе все самой подробной телеграммой, - ласково попытался успокоить супругу, Антон.

Нет. Я должна поехать. Я с ума сойду здесь, - не желала сдаваться она.

Это я с тобой сойду с ума. Мне необходимо поехать по делам концерна, за одно я все узнаю о Петре Афанасьевиче и позабочусь о нем, а твоей ноги и близко там не будет, - вспылил Антон.

Но папа…

С ним все в порядке. Там Вера Ивановна. Неужели ты думаешь, что она не в состоянии о нем позаботиться. Да и Семен не останется в стороне, я уверен, что самый лучший лекарь, какого только можно было найти уже день и ночь дежурит у Петра Афанасьевича, если он вообще соблюдает постельный режим, - уже увещевательным тоном попытался успокоить расстроенную жену Песчанин.