Роско планета Анджела

— Здесь присутствуют не все, — выдавил из себя Глооб.

— Ничего. Это допускается. Пятеро из шести на месте, и если оступившийся будет искренен в своем раскаянии, мудрая Земля простит. Итак, вы сделаете сами?

Наставник Переселенцев перебегал взглядом с одного лица на другое. И голубые глаза его будто потухли. Гом чувствовал, как он пытается пробиться в глубину мыслей каждого и как никто не впускает его.

— Ересь! — сказал Гом.

— Ересь! — испуганно проговорил Грон, впервые участвующий в Порицании Наставников.

— Ересь! — просипел Сват, глядя налитыми глазами.

— Ересь! — подытожил Наставник Скин и обратился к Глообу мягко, почти просительно. — Сделайте сами, Наставник.

Криво улыбаясь, Наставник Глооб вынул том в кожаном переплете из широкого запаха тоги, куда уже почти успел его убрать. Взвесил на ладони.

— Я отчего-то решил, что вам будет хотя бы любопытно. Вы сами говорили, Скин…

— Но не э т о, Наставник. Ну, мы ждем.

— Ересь! — решительно повторил за всеми Глооб, Наставник Переселенцев, и, повернувшись, швырнул книгу в уголья камина. Взметнулась туча искр, страницы, исписанные неровными строчками, вспыхнули и посерели. Наставник Гом подумал, что, наверное, этой ночью Глооб в обличье Человека Огня примерно так же бросал факелы, или что они бросают там. А Наставник Грон, мигнув добрыми ресницами, сказал, явно от всей души:

— Вот и хорошо, Наставники, что все так быстро и спокойно уладилось, вот и славно.

…Ступив на зеленую заросшую дорожку, Наставник Гом вдруг провалился по пояс. Внизу была хлюпающая слизь и какие-то обломки. Нет, не пробраться ему. Слишком давно он последний раз здесь проходил.

Он закрыл глаза, испытал знакомую тошноту, вызываемую перемещением на короткое расстояние (это у каждого индивидуально, ничего не поделаешь), открыл глаза. Вокруг, перед ним и по сторонам, было довольно обширное пространство, укрытое сплошным ковром перепутанных плетей с цветами-чашечками и тут и там торчащих из этой массы колючих кустов. Город, каналы и сырость остались за спиной. За спиной, по гораздо ближе, была и ржавая ограда, когда-то окружавшая это место.

Наставник стоял на плотной песчаной площадке. От нее вела уже заметная тропа. Собравшись с духом, он пошел вперед. Ему показалось, что тропа стала чуть уже и влажней. Вокруг под зеленью на примерно равных расстояниях выпирали одинаковые возвышения, кое-где в разорванной путанице стеблей проглядывал старый камень.

Тяжело дыша, Наставник добрался до развилки. Тут одна ясная тропка делилась на несколько. Они, петляя, разбегались в разные стороны. Плоская гранитная глыба, которую Гом хорошо помнил, с того бока, где была отшлифована, показывала часть женского лица и верх выбитой строчки. Гом так никогда за пять предыдущих своих посещений этого места и не удосужился подойти, смахнуть зелень, посмотреть…

«Каждый из Наставников занимался своим, и нет в служении Земному пути дел главных и второстепенных, а тем более дел грязных. Вот я и пришел сюда, чтобы продолжался Земной путь. Он проляжет вперед и вперед, а где-нибудь на одном из новых кладбищ, маленьком и неприметном, как все кладбища на Земле, потому что хоронить на них почти некого, встанет круглый камень. На нем не будет ни изображения, ни надписи. Он даже не будет полирован. Всем и так ясно, что здесь среди посмертных землян покоится бывший Наставник… Сколько она мне даст? Стандарт-год или, может быть, месяц? Кто на Земле ходит на кладбища — новые и заброшенные?..»

Какую бы тропу он ни выбрал, то, зачем он пришел сюда, ожидает его где-то по пути. Всякий раз неизвестно где. Всегда случалось в самом неожиданном месте. Но он выбрал крайнюю правую, потому что она была длиннее других. Ноги сами повернули. Впереди на поднимающейся вверх поверхности четко выделялись тени облаков. Сами облака показывали еще выше рыхлые спины, а потом все сливалось в дымке. Хребет Инка справа был отчетливо виден, отдельные отроги подползали к самым морским заливам, Наставник медленно передвигал ноги и не смотрел туда. Он старательно отвлекал самого себя. Итак, что там было дальше?

…Пока Сват и Грон прощались и исчезали, Глооб сидел, не поднимая головы. Наставника Свата пришлось крепко держать под локоть. Грон всем видом выказывал Наставнику, подвергшемуся Порицанию, сочувствие.

Камин догорел, от злополучной книги осталась кипа невесомых седых волокон. Глооб протянул руку за кочергой, размешал пепел.

Наставник Гом вдруг услышал его отрывистый смех, и — о чудо! — к нему присоединился тоненький дребезжащий смешок Скина. Спустя секунду Тому уже было ясно, что и он попался, как те двое, что исчезли из Владения Наставников только что. Наставник Гом вздохнул с облегчением. Однако Скин с Глообом превзошли сами себя. «И один из них обязательно подсидит другого», — подумал он, тотчас пряча мысль.