Росс Полдарк

Демельза и Росс спустились в бухту Сола, повстречали там пару знакомых, которые пожелали им доброго дня, и поднялись на противоположный утес. Прежде чем уйти от берега, они немного отдышались и понаблюдали за тем, как олуши ныряют со скал за рыбой. Большие белые крылья с коричневыми перьями на кончиках удерживали их в потоках воздуха; олуши плавно кружили над волнами и камнем падали в воду, оставляя после себя фонтаны брызг. В одном из десяти, а то и двадцати случаев они выныривали, держа в длинном изогнутом клюве маленькую трепыхающуюся песчанку.

– Будь я песчанкой, – сказала Демельза, – мне бы даже смотреть на олуш было противно. На эти их крылья и на то, как они ныряют. А когда птицы выныривают без добычи, у них такой невинный вид, будто они ничего плохого и не замышляли.

Росс посмотрел на небо.

– Тучи собираются, – заметил он. – Мы можем попасть под дождь.

– Знаешь, я бы хотела хоть раз в жизни отправиться в плавание на корабле. Во Францию, в Шербур, в Мадрид, а может, и в Америку. В море, наверное, много разных необычных птиц, побольше этих олуш. Почему ты никогда не рассказывал мне про Америку, Росс?

– Что толку ворошить прошлое! Главное – это настоящее и будущее.

– Мой отец знавал одного человека, который бывал в Америке. Так тот только о ней и говорил. Хотя, я думаю, больше половины этот тип напридумывал.

– Фрэнсису повезло, он все лето путешествовал по континенту, был в Италии, – сказал Росс. – Я раньше тоже мечтал объехать весь мир. А потом началась война, и я отправился в Америку. А когда вернулся, то понял, что нет ничего милее моего родного уголка в Англии. Странно, да?

– А я иногда думаю, как хорошо было бы побывать во Франции.

– Мы можем в любое время поехать в Сент-Анн и оттуда на одном из куттеров отправиться в Роскофф или в Шербур. Я мальчишкой частенько так делал.

– Я бы хотела путешествовать на большом корабле, – мечтательно сказала Демельза. – А не так, чтобы все время бояться, что нас таможенники схватят.

Они пошли дальше.

Верити поджидала гостей на пороге Тренвит-Хауса. Она выбежала им навстречу, поцеловала Росса, а потом и Демельзу. Демельза на секунду крепко прижала золовку к себе, а потом глубоко вздохнула и пошла в дом.

2

Первые несколько минут оказались тяжелым испытанием для всех, но они его выдержали. И Демельза, и обитатели Тренвит-Хауса показали себя с наилучшей стороны. Фрэнсис, когда хотел, мог быть очень милым, а тетя Агата, в лучшем из двух своих париков, после глоточка ямайского рома была приветлива и крайне любезна. Элизабет улыбалась, легкий румянец лишь придавал ей очарования. Трехлетний Джеффри Чарльз в бархатном костюмчике вышел вперед, сунул палец в рот и с любопытством разглядывал гостей.

В начале знакомства тетушка все же заставила их понервничать: она отказывалась признать, что ей известно о женитьбе Росса, и потребовала посвятить ее в детали. А потом она захотела узнать девичью фамилию Демельзы.

– Как? Каркик? Кардью? Карн? Вы сказали – Карн? Откуда она? Откуда ты, дитя?

– Из Иллагана, – ответила Демельза.

– Откуда? О, это недалеко от имения Бассеттов, не так ли? Ты еще познакомишься с сэром Фрэнсисом. Говорят, очень образованный молодой человек, только слишком уж озабочен общественными проблемами. – Тетушка Агата подергала волоски на подбородке. – Подойди ко мне, бутончик. Я не кусаюсь. Сколько тебе лет?

Демельза позволила взять себя за руку.

– Восемнадцать, – сказала она и взглянула на Росса.

– Хм, чудесный возраст. Девушки такие прелестные в этом возрасте. – Тетя Агата тоже глянула на Росса, ее маленькие глазки заблестели под морщинистыми веками. – А мне знаешь сколько?

Демельза отрицательно покачала головой.

– Девяносто один год. В прошлый четверг исполнился.

– Я и не предполагал, что ты такая старая, – заметил Фрэнсис.

– Ты еще многого не знаешь, мой мальчик. Да, в прошлый четверг исполнился девяносто один год. А ты что скажешь, Росс?

– Ты прекрасна в любом возрасте, тетушка, – сказал Росс, наклонившись к ее уху.

Тетя Агата удовлетворенно улыбнулась:

– Негодник, ты всегда любил приударить за девушками. Как и твой отец. Я повидала пять поколений Полдарков. Нет, шесть. Первой была бабуля Тренвит. Я хорошо ее помню. Она происходила из семьи Роу. Известные пресвитерианцы. Ее отец, Оуэн, дружил с Кромвелем. Говорят, он был одним из тех пятидесяти девяти, которые подписали смертный приговор королю Карлу. В Реставрацию Роу растеряли все свои земли. Я хорошо помню бабулю. Она умерла, когда мне было десять. Любила рассказывать истории про эпидемию чумы. Хотя сама ее уже и не застала.

– У нас в Иллагане тоже как-то была чума, – вставила Демельза.

– А за ней уже идет Анна-Мария, моя мать, по мужу Полдарк. Она была единственным ребенком. Моя мама дожила до преклонных лет. Она вышла замуж за Чарльза Вивиана Полдарка, моего отца. Ему вечно не сиделось на месте. Он, еще до того как повстречать мою матушку, получил ранение в сражении при Ла-Хог. Ему тогда было двадцать пять. Видишь его портрет, бутончик? Вон тот мужчина, с маленькой бородкой.