Россдар. Песнь первая

Россдар обернулся вслед им, вытянув шею. Ему показалось, что вновь чувствуется запах конфет и солнца. Пожевав воздух, он вспомнил, что ему пора в класс. Подхватив книжки, Россдар побежал со всех ног вперед по коридору.

Фарринай Айдэ

После школы Россдар побежал со всех ног в лавку Люшиса. Он уже понял, что старик — это друг, который может помочь не только словом, но и делом. И что бы он ни ворчал, он такой же хороший как Айока. Кстати, он видел ее через дорогу, уже забегая в лавку, но времени остановиться и поболтать у него не было.

— Ф-ф… Фарринай Айдэ! — раздалось гневное восклицание в глубине помещения.

Благодаря маленькому росту, Россдар проник внутрь не задев ни одной трубки или звенящей палочки, свисавших с потолка. Старик Люшис заворачивал табак в бумагу, и с трудом зажимал концы, так как плохо видел. Но слышал он отлично. Поэтому, едва шумные башмаки Россдара заскребли по половицам, Люшис поднял голову.

— Тебе помочь? — спросил он.

Увидев мальчика, седой лавочник задумался. Его взгляд оценивающе скользил по нему. Морщинистое лицо исказилось в нерешительности. На свете проживало малое количество людей, предлагавших ему свою помощь. Многие из них уже перешли в Царство Уурмаадта. И кто бы мог подумать, что это предложит сирота с Угольного квартала.

— Ладно, иди сюда, — пожал плечом Люшис.

Чтобы Россдар доставал до высокого прилавка, он придвинул ему ящик, в котором хранил гвозди на продажу. Мальчик взобрался на него, и они почти сравнялись в росте. По крайней мере, руки теперь находились на том уровне, что нужно. Вытащив из-под прилавка еще две папиросные бумаги грязно-серого цвета, он разложил их и начал объяснять, как крутить папиросы. Перед ними стояла коробка с высушенной и обработанной травой.

— Берешь немного, на кончиках пальцев. Это я в наших лесах насобирал летом. Лес — источник богатств, запомни это. Поэтому там живет столько волшебных существ. Кладешь, отсюда берешь фильтр, ставишь, и … — бумага соскользнула из-под кончиков пальцев, и Люшис прицокнул языком от досады. — Короче, заворачиваешь, — он повторил попытку, но у него получилось весьма топорно. — С обоих сторон зажимаешь, и обрезаешь.

Россдар повторил вслед за ним, и показал аккуратную папиросу. Люшис взял ее и поднес поближе к лицу, чтобы рассмотреть.

— Неплохо, неплохо, — согласился он. — Крути. А я перекурю.

Люшис подтащил второй ящик и присел на него, чиркнув спичками. Папироса задымилась, распространив в воздухе запах дурмана. Россдар поинтересовался, занимаясь делом:

— Что такое «Фарринай Айдэ»?

— Фарринай Айдэ? — переспросил он, подставив ладонь под подбородок. — Ругательство. А вообще, это имя.

— Чье имя?

— Одного бунтаря. Знаешь, сейчас в учебниках рассказывают, будто он был отчаянным головорезом. Промышлял на юго-западе. Было это сотню лет назад. Он, дескать, продавал детей, вырезал сердца юных дев, поджигал дома, когда в нем находились люди. Но что-то пострадавших я от его рук не встречал. Где эти сотни людей? Где их несчастные родственники? Меня немало помотало по Зейналису, в том числе и на юго-западе я жил, никого ни разу не встретил, — Люшис махнул рукой. — Опять вранье, исходящее из нашей столицы. Мне вот думается, что он украл казну в День чествования одной из наших богинь. А еще, наверное, пнул интенданта. Прямо ботинком под жирный зад. Это торжество безумия, эти праздники. Никогда не выхожу на улицу изображать радость. Богиням на нас насрать. Кто-нибудь из них опустил с небес к тебе свою воздушную руку и дал хлеба, когда ты голодал? Нет, ты сам заработал. А ведь им так легко это сделать, по сути, — пожал плечом он. — Но воздать им четыре раза в год ты обязан. Скинуться на новый храм. Все брехня. Все вранье, малыш, все вранье. Искажение и умолчание. Два столпа, на которых держится наша жизнь, этот мир. Ты это и сам понял, когда толкал «кристалл» вчера на площади.

— Так он украл деньги у Короля?

— А возможно, — выпустил дым Люшис. — В нашем Королевстве можно быть убийцей, и всем будет плевать, можно даже быть вором, всем будет плевать, можно быть карточным шулером, главное воровать у Короля нельзя. Ты можешь делать что угодно, если платишь подати четыре раза в год. Фарринай Айдэ — имя нарицательное. Обозначающее досаду и злость. И обозначающее абастаса, который умертвил сотню людей. Говорят, он даже пил кровь своих жертв. Пил, хохотал и наслаждался. Надлежит его ненавидеть, — пояснил он. — Проклинать и ненавидеть. Чтобы ему икалось в Царстве Уурмаадта. Хотя, мне кажется, он там любимчик. Думается мне, он сидит вблизи его трона, обгладывает ребрышки оброга до кости и смеется над нами. Над нашей глупостью. Не знаю, убивал ли он людей, но знаю точно, что на юго-западе в те времена жестоко подавлялись восстания.

— Восстания против чего?