России родной посвящаю…

Одежда летняя в заплатах.

Бежать скорее надо вспять,

Чтобы от смерти убежать.

Конечно, первым Бонапарт

На Запад поспешить был рад.

И в бегстве бросили французы

В Москве награбленные грузы.

А русские их поджидали

И неотступно провожали.

Но Франция, увы, далёка,

Где ждали близкие домой,

И разорённая дорога

Смоленщины была жестока

С морозом, голодом, пургой.

И заметала белым снегом

Метель замёрзшие тела.

И отступленье стало бегом,

Могильным саваном была

Сурово-русская зима.

Стояли вдоль дорог дома.

И часто добрые крестьяне,

Услышав в двери робкий стук,

Краюшку хлеба им давали

И слышали: «Спасибо, друг».

А иногда вели в избу

Спасти и изменить судьбу.

Сплочённость нашего народа

В борьбе за Родину, свободу

Исход решила всей войны.

Мы подвигу дедов верны!

Ильмена. Историческая поэма-сказка

От автора:

Люблю я Русь, её преданья!

Душа стремилась к созиданью.

Я за перо не раз бралась,

И вот поэма родилась.

А, может, не поэма – сказка.

Судите сами. Вот завязка!

Ведунья

– Судьбою что предрешено,

Не избежать уже, Ильмена.

Ждёт впереди тебя измена,

Но и любить тебе дано.

Побойся вкрадчивых речей

Подруги дорогой своей.

Не дай змее в душе пригреться,

Не доверяй ей тайны сердца. —

Держа её ладонь в руках,

Ведунья девушке шептала,

Вселяя в сердце боль и страх…

Ильмена ей не доверяла…

Во всём её обличье странном

Проскальзывал зловещий дух,

Скрипучий голос резал слух,

В каморке веяло дурманом…

От слов таинственных ведуньи

Ильмена не лишилась сна,

Но всюду и всегда одна

Была в смятенье и раздумье…

Князь Михаил

Уже десяток лет вдовец,

В расцвете сил её отец

Средь княжеств русских был известен

Благоразумием и честью.

В его владеньях бедный люд

Счастливой жизнью жил и мирной,

Имел хозяйство, стол обильный

В награду за тяжёлый труд.

Князь мыслил о народной доле,

Враждой князей был недоволен,

Он землю русскую любил,

Врагов Отчизны не щадил.

Хоть нелегко пришлось ему,

Единственную дочь Ильмену

С любовью, нежностью, терпеньем

Князь с малых лет учил всему:

Бросать аркан, стрелять из лука,

Метать копьё, владеть мечом.

Ей вышиванье было в муку,

А танцы наводили скуку.

Давалась музыка с трудом.

Но постоять зато могла

Против насилия и зла

За имя доброе и честь.

Ей чужды были страх и лесть,

Ложь, подлость, низость и коварство,

Не искушал и блеск богатства.

Известна всем за твёрдость слова,

Наездница коня лихого,

А между тем добра, скромна,

Её очей голубизна,

Овал прелестного лица

Пленяли юношей сердца.

Был ветер в девушку влюблён,

Лишь с ним одним она дружила

И этой дружбой дорожила,

Стал другом преданным ей он.

Сватовство

Немало женихов богатых

Переступало их порог.

Шли восвояси горе-сваты.

Но проходил девичий срок.

Насмешек колкие намёки,

Всегда бессмысленно жестоки,

Терпеть отцу не стало сил

И дочь к себе он пригласил.

В богато убранной гостиной,

Сел на скамью он, сгорбив спину,

И, помолчав, промолвил:

– Дочь! Глаз не сомкнул я эту ночь.

Явился вдруг под утро мне

Моей жены прекрасный образ,

Я снова слышал милый голос,

Ему внимал я, как во сне.

Я понимал – она мертва,

Но до сих пор звучат слова:

– Супруг любезный, милый друг!

Нет мне спасения от мук.

Мне жаль, я мало прожила,

В могилу тайну унесла.

Тебе, быть может, будет больно

Услышать правду. Ты готов

Себя обманывать невольно,

Но по велению богов

Я снизошла на землю эту.

Должна успеть я до рассвета

Тебе поведать о былом…»

Я перевёл свой дух с трудом.

«Мы жили дружною семьёй,

Скрепила наш союз любовь.

Не дал нам Бог детей с тобой.

Я обращалась к Богу вновь.

Не слышал слов моих Всевышний,

Но я смириться не могла

И лишь надеждою жила.

В поход собрался ты. Не ближний

Был путь твой. О, святая сила!

Я вслед тебя благословила.

Лишь за дружиной след простыл,

Как в тот же день детинец был

Подвергнут злому нападенью

Соседа-князя. Он в паденье

Моём повинен. Наконец

Князь нашей дочери отец!

Его злорадство охладил

И натиск с боем отразил

Наш верный воин и слуга,

Он в бегство обратил врага.

Князь в полном здравии, лукавый,

В боях увенчан доброй славой,

Но за поруганную честь,

Ты должен обнажить свой меч!

А величают его Глебом,

Слывёт добрейшим он соседом».

Её я слушал чуть живой.

Смахнув божественной рукой

С лица серебряную прядь,

Речь повела она опять:

«Но как Ильмена подросла,

Девицей стала, расцвела!

Её лелеял ты, растил.

Не будь суров с ней, Михаил!

Прости и не вини меня».

И образ дымкой заклубился,

В ночной прохладе растворился.

Очнулся я средь бела дня.

Ильмена, дочь моя! Тебе,

Не утаив, я всё поведал,

Что сам до этих пор не ведал,

Угодно было так судьбе.

Но я клянусь своею честью,

Я переполнен жаждой мести,

Разоблачу я подлеца,

Сорву я маску благородства.

Ах, боже мой, какое сходство,

В тебе его черты лица!

Но поступь лёгкая богини,

Голубизна твоих очей

И косы русые поныне

Напоминают мне о ней.

Тебя люблю я, как и прежде,

Как дочь свою. Одной надеждой

Живу, что, наконец, супруга

Пришла пора избрать. Он другом

Тебе, защитой и опорой,

Ильмена, будет. Свадьба скоро!

Отцовский мой тебе совет —

Поторопись, не то я сам

Тебя за Дмитрия отдам.

Немолод он, моих уж лет,

Но добродушен и, к тому же

Тебе он верным будет мужем.

Иль в Степь отдам тебя за хана,

За родственника-басурмана.

Пойми, что испокон веков