Россия. 1917. Катастрофа. Лекции о Русской революции

Вот что было сказано в феврале 1914 года. Это трезвый анализ опытного старого государственного деятеля. Он видит страшную опасность. А между тем Россия шла к войне с очень знакомыми нам сейчас бравурными призывами и лозунгами. 27 февраля 1914 года «Биржевые ведомости», одна из серьёзнейших газет России, опубликовала статью военного министра генерала Сухомлинова «Россия хочет мира, но готова к войне»: «С гордостью мы можем сказать, что для России прошло время угроз извне. России не страшны никакие окрики. Русское общественное мнение, с благоразумным спокойствием относившееся к поднятому за последние дни за границей воинственному шуму, было право: у нас нет причин волноваться. Россия готова! Русская армия, бывшая всегда победоносной, воевавшая обыкновенно на неприятельской территории, совершенно забудет понятие „оборона"… Наша родина готова ко всем случайностям, но готова исключительно во имя желанного мира».

Русское интеллигентное общество наэлектризовывало само себя победоносным безумием, которое нам сейчас очень хорошо знакомо. Но под ним тогда было основание. Если сейчас под нашим победоносным безумием нет совершенно никакого основания, страна находится в ужасающем экономическом положении, народ из неё бежит, то тогда Россия росла не по дням, а по часам развивалась, становилась всё более сильной. И людей было больше, и ружей больше, и пушек больше – всё делалось. Да, сначала был срыв, но потом, когда Россия собралась, она начала всё производить в огромном количестве. Но в этой благоприятной внешней ситуации не было главного – вышколенного культурного человека.

Когда Столыпин говорил о двадцати годах покоя, он имел в виду не развитие экономическое (экономическое развитие шло очень неплохо, и даже за семь лет Россия сделала колоссальный рывок), он имел в виду развитие культурное. Двадцать лет – это смена поколений. И неслучайно он принимает программу всеобщего начального образования за двадцать лет (1909–1929). Столыпин был горячим противником любой войны. У него была масса ошибок, в той же области национальной политики. Просто больно и обидно, что этот умный человек был таким примитивным националистом. Он не был антисемитом, но примитивным националистом он был, и это привело к его политической гибели. Но это совершенно другой разговор. Столыпин, как умнейший государственный деятель, понимал, что необходима смена поколений, чтобы культурные представители низших классов, получившие достаток, получившие образование, к этому бы добавили образование своих детей, к этому добавили бы укоренённость в нравственных и государственных началах, чтобы они сами поняли и детей научили, что такое государство и его политика. И тогда Россия действительно стала бы новой страной.

Не в новых великолепных железных дорогах, не в новых замечательных кораблях, не в новых машиностроительных заводах, хотя, конечно, и во всем этом тоже, будущая сила России, а в самостоятельном, гражданском политическом субъекте. Именно его не было ещё в России. Он мог бы появиться, и он безусловно появился бы за двадцать лет, или за сорок лет – мне трудно сказать, – он безусловно появился бы, если б не было войны. Великая трагедия в том, что война началась в условиях отсутствия готовности к ней русского человека.

Россия рухнула не потому, что она была прогнившая, и не потому, что политическая власть была абсолютно бездарной – это неправда. Она была не блестящей, но она совсем не была бездарной. Теперь, сравнивая с сегодняшним днём, просто грешно говорить о той власти как о бездарной. Россия рухнула по объективной причине, потому что русский человек, специально оторванный от гражданственности крепостным правом и общей религиозной и светской неграмотностью, не смог быстро к гражданственности адаптироваться снова.

Мы были дикарями, но не в смысле техническом. Здесь всё исправлялось очень быстро. Мы были дикарями, к сожалению, в смысле ответственного нравственного чувства. Понимаете? Жить так, как жили в XVIII веке, русские люди уже не могли и не хотели, да и условий к этому уже не было. Жить так, как жили европейские народы в XIX–XX веке, мы ещё не научились, но должны были научиться. И вот в этот момент произошло всё то, о чём так ясно предупреждал Павел Николаевич Дурново.

К сожалению, сейчас всё прямо наоборот. Никакого развития, никакого быстрого роста, никакого прироста населения по три миллиона в год, ничего этого нет. Только деградация, усиливающаяся деградация. Никакого навеса молодых социальных групп, скорее стареющее, быстро стареющее население и бегство молодых из страны.