Россия 2000-х. Путин и другие

Гибель Бодрова-младшего 20 сентября 2002 г. в Кармадонском ущелье Северной Осетии при сходе ледника Колка (без вести пропавшими числятся более ста человек, в том числе 26 членов съемочной группы Сергея Бодрова-младшего) подвела символическую черту под кино 1990-х. Гордость, наполнявшая сердца отечественных зрителей, восхищенно наблюдавших за Данилой, который давал прикурить и нашим бандюкам, и американской мафии, была родом оттуда, из тех лихих годов. В первом десятилетии XXI в. Данилу сменили новые герои: на авансцену вышли Гоша Куценко, Константин Хабенский, Анна Ковальчук, Владимир Машков.

Криминальные саги, конечно же, не исчезли – на экраны ежегодно выходили «Бумер» (один из первых коммерчески успешных в российском прокате фильмов) и «Бумер-2», «Жмурки» и «Антикиллеры», – но потеснились, давая возможность заявить о себе и другим темам.

В отечественное кино пришли большие деньги. А с ними – масштаб, столь любезный сердцу и уму корифея российского кинематографа Никиты Михалкова: «Работая на “Сибирском цирюльнике”, я ощутил притягательность масштаба. Это другое построение кадра, другое наполнение кадра».

Возможно, создатели эпического биопика «Адмирал» о непростой жизни и любви Колчака, испытывали нечто похожее. Постановочный размах и качество, макет миноносца в натуральную величину, боевые съемки в тяжелейших погодных условиях, «психическая атака» под началом генерала Каппеля, призванная посоперничать с классическим эпизодом «Чапаева», выписанный из Голливуда легендарный монтажер Том Рольф – все это работало на мифологию проекта, демонстрировало, что отечественному кино новые масштабы теперь более чем доступны.

Российский кинематограф продолжал осваивать голливудские форматы (точнее, то, что воспринималось российскими продюсерами и режиссерами как голливудский формат) – ремейки советских фильмов, обруганные критиками, но воспринятые, судя по сборам, публикой; пародийные комедии, обруганные критиками еще хлестче, но опять же, судя по сборам, вполне благосклонно воспринятые публикой.

С кризисом каждый боролся по-своему. Кто-то ужимал бюджеты. Кто-то, как Никита Михалков, продолжал эксплуатировать масштаб, демонстративно не заботясь о сборах. На оглушительный провал в прокате «Предстояния» – первого продолжения злоключений комдива Котова, волей автора воскресшего после расстрела в «Утомленных солнцем» (фильм собрал меньше $8 млн при бюджете $40 млн), режиссер отреагировал с присущим ему барским цинизмом: «Критики должны быть счастливы, ведь это значит, что впервые в России за большие деньги было снято артхаусное, сугубо авторское кино, которое по определению не способно дать больших сборов». Немудрено, что с таким подходом «Утомленные солнцем – 3» при еще большем бюджете едва наскребли 1,5 млн сборов.

Что же касается столь любезного сердцу Никиты Михалкова масштаба («”Утомленные солнцем – 2” должны даже перешагивать те границы, которые были у “Цирюльника”. По заполнению общего плана. По его глубине. По эмоциональному воздействию через масштаб. Ведь большой стиль заложен генетически в нашего зрителя»), то он оказался вполне сопоставим с представлением о прекрасном юмористов из Comedy Club.

Нацистский летчик из «Предстояния», с голым задом облетающий советский корабль, оказался вполне достоин «Бульдога» – персонажа Гарика Харламова из «Самого лучшего фильма», причем в обоих эпизодах можно было усмотреть схожий смысл. Одна из задач «СЛФ» – сокращение лицемерной дистанции между тем, как люди говорят в жизни, и тем, как они разговаривают в нашем современном кинематографе, где жопа есть, а слова такого нет.

Первый же кадр «СЛФ» заполнен той самой жопой. Натянув на нее штаны, герой Гарика Харламова встревоженно всматривается в зрительный зал и говорит другу (звезде скетчкома «Наша Russia» Михаилу Галустяну): «У меня в унитазе какие-то люди». «Да ты, по ходу, в кинотеатр насрал», – отвечает тот, и это можно рассматривать не только как абсурдистскую шутку, но и как концептуальную метафору: посетитель кинотеатра довольно часто не замечает, что на самом деле сидит со своим попкорном в унитазе для режиссеров, о которых опять-таки культурнее не выразишься – ну не пудрят они мозг зрителю, а именно засирают.

Впрочем, прохладная реакция что зрителей, что критиков истинного творца не смущала никогда. Если многомиллионный артхаус не приносит прибылей, деньги стоит получать за счет тех, кто эти прибыли пытается зарабатывать. Видимо, из этой посылки и исходил Никита Сергеевич, предложив правительству ввести компенсационные сборы с производства и импорта носителей и записывающих аудио/видеоустройств для финансирования фондов поддержки культуры. Во главе рентной системы встал, разумеется, сам Никита Михалков – в 2010 г. Росохранкультура передала возглавляемому им Российскому союзу правообладателей (РСП) право взимать в пользу правообладателей по 1 % от всех проданных носителей аудиовизуальной информации.