Россия 2000-х. Путин и другие

Как тут не вспомнить слова Сергея Воробьева, управляющего партнера и председателя совета директоров компании Ward Howell, который говорил, что «худший сценарий – это безоговорочное торжество вертикали власти со всеми вытекающими отсюда последствиями: монополизацией, воровством, уравниловкой, тотальным регулированием – и, как следствие, деградация с последующим “взрывом”. Лучший выход – рост производительности труда, эффективности управления и, как следствие, конкурентоспособности. Вход в value added economy (экономика добавленной ценности). Вышибание “пробки” негибкости, медлительности и коррупции путем сноса горлышка “бутылки” сырьевой и статусной ренты. То есть выход на взаимодействие горизонтально-вертикальных связей – переход к “диагонали управления”».

И в 2010 г. легче не стало: это был редкий год, когда, казалось, не происходило ничего хорошего, а было все только плохое. Если, конечно, не принимать во внимание такие «события года», как открытие в Москве в торговом центре «Метрополис» забегаловки «Бургер Кинг». От «Макдоналдса» он отстал ровно на 20 лет, но от ассоциаций отделаться было трудно. В день открытия к кассе стояла гигантская очередь – пусть и не такая, как в 1990-м на Пушкинской, но все равно длиннющая. Люди фотографировали вывеску и «свободные кассы» на телефоны, фотографировались сами на фоне – было понятно, что их в эту очередь привело не только желание съесть котлету в булке. Советские позднеперестроечные люди приходили в бывшее кафе «Лира» и выстаивали многочасовые очереди за бигмаками, чтобы прикоснуться к – да черт его знает к чему! Слово «цивилизация» здесь, конечно, неуместно, но им ведь действительно казалось, что они прикасаются к цивилизации, потому что это же фантастика – в Москве открылось точно такое же заведение, как в Америке («Макдоналдс» и сейчас называет свои точки ресторанами, но тогда это было буквально: вот что такое настоящий ресторан, а не то, что у нас с фикусами и швейцарами). Очередь 2010 г. была, конечно, другой. Людей в нее привело то же самое любопытство, но мотивировано оно было иначе – большая часть этих людей была уже знакома с «Бургер Кингом» (кто-то по Турции, кто-то по Лондону), и они уже заранее знали, что увидят: такой же «Макдоналдс», но все-таки другой. Другой ровно в той мере, чтобы хватило на чувство новизны, которое в 2010-м было гораздо более дефицитным, чем в 1990-м. Сейчас вообще кажется, что этот дефицит нового – самое важное из того, что есть сегодня в России. Стабильность, которой дорожили в начале нулевых, ценностью быть перестала. Возможно, что даже появление «Бургер Кинга» стало событием именно поэтому. Не хватало нового, хоть чего-нибудь.

И так было у нас, и так было во всем мире. То есть год как год, только дышать надо было глубже. Кризис никуда не девался, он, скорее, затаился.

8. Безымянный протест

С середины 2000-х в России начался рост протестного движения. Экономические лозунги постепенно сменялись политическими и националистическими. Несистемная оппозиция организовала публичный протестный конвейер под слоганом «Марш несогласных». Поначалу единичные выступления в Москве и Санкт-Петербурге, Калининграде и Владивостоке заразили вирусом протеста страну.

Бунт пенсионеров

Первый пенсионерский бунт случился в самом начале 2005 г. в Химках, где пенсионеры перекрыли федеральную трассу Москва – Санкт-Петербург. Традиции жесткого омоновского разгона протестных акций были наработаны еще в 1990-е, в том же 1993-м, но тогда на Ленинградке вооруженные и экипированные до степени смешения с киборгами (слово «космонавты» применительно к бойцам ОМОНа тогда еще не использовалось) омоновцы с собаками казались растерянными. Когда во главе толпы стоит условный Анпилов или, скажем, Лимонов, это понятно и просто – бери его да и тащи к автозаку. А тут не было вождей, толпа состояла только из пенсионеров. Кого хватать, было непонятно. Задержали, причем уже после завершения митинга на трассе, только одну пенсионерку, которую, допросив, сразу же отпустили. А что касается Лимонова, бывшего к тому времени самым бескомпромиссным деятелем уличного протеста, то его разыскивали в числе организаторов перекрытия трассы, но тщетно – организаторов, кажется, просто не существовало в природе.