Россия белая, Россия красная. 1903-1927

У генерала была жена – дама нервозная, с богатым воображением, настроенная мистически. За две или три ночи до начала сражения г-же Дашевской приснился сон: небо затянули черные тучи, но появилась Богородица, разогнала тучи вокруг себя, и вновь засияло солнце. В этом сне г-жа Дашевская увидела знак свыше, означавший, что белые победят. Этого оказалось достаточно, чтобы она отказалась даже думать об эвакуации из города. Она не собрала вещи, не отдала никаких распоряжений. Генерал, имевший свое мнение об исходе сражения, ушел по служебным делам и не мог сам подготовиться к отъезду, но он попросил жену держать наготове четыре пролетки; этого было бы достаточно для нас всех. Тем не менее слепо верившая в свой сон г-жа Дашевская ничего не предприняла и спокойно ждала исхода дела.

Когда генерал через город, превратившийся в поле боя, добрался домой, где его ждала моя матушка, он сообщил ей и своей супруге, что положение безнадежное: генерал распорядился открыть для населения военные склады с продовольствием и одеждой, которые было невозможно вывезти[26]. Он и его семья могли рассчитывать только на поезд, зарезервированный для высших чинов белой армии: город был окружен красными, и свободными оставались лишь два моста через Дон, а там ходили поезда. Но и они находились под огнем большевиков, которые уже расстреляли из орудий один поезд. Обычный мост оставался нетронутым; генерал рассчитывал на четыре пролетки, но из-за ошибки своей жены не нашел у дома ни одной. С большим трудом ему удалось раздобыть две. Количество мест резко уменьшилось. Расстроенный генерал предложил одно из них матушке, но она, не желая оставлять сестру и детей в большевистской России, отказалась и отпустила семью Дашевских к свободе.

Затем матушка прождала в их доме до утра, а когда услышала, что бой в городе стих, рискнула вернуться к нам. В сопровождении ординарца генерала, оставшегося в Ростове, чтобы попытаться сохранить квартиру от разграбления, матушка отправилась по изуродованным улицам. На ходу она чувствовала тяжесть подвешенного под юбкой саше, в который зашила немногие оставшиеся у нас драгоценности. По дороге ее остановили два красных казака из тех, что всегда первыми входили в города, захваченные большевиками. По словам матушки, они не были ни оборванными, ни изможденными. Видя, что имеют дело с пожилой женщиной, они без особых грубостей, хотя и под угрозой револьвера, приказали ей отдать все имеющиеся у нее деньги и драгоценности. Сохранив присутствие духа, матушка, не споря, отдала им ту небольшую сумму, которой располагала. Они ее обыскали, но саше не нашли и позволили уйти. Ординарца генерала они задержали.

Через много дней матушка узнала о судьбе этого человека, которого поначалу обвиняла в том, что он подверг ее риску. Худо-бедно организуя нашу жизнь, она вышла как-то утром за продуктами. Повернув за угол улицы, она увидела приближающийся отряд красных и быстро прижалась к стене дома, пропуская его. В первом ряду, с красным знаменем в руках, шел бывший ординарец генерала Дашевского.

Глава 16 ПОСЛЕДНИЕ МЕСЯЦЫ В РОСТОВЕ И ВОЗВРАЩЕНИЕ В ПЕТРОГРАД

Поняв, что бежать не удастся, мы быстро разобрали багаж: внешние признаки подготовки к бегству сильно нас скомпрометировали бы. Мы ограничились тем, что спрятали в каминные трубы, в стены и под паркет те вещи, которые хотели спасти.

В квартире, где мы вчетвером занимали две комнаты, поселились красные солдаты. Видя, что матушка готовит для нас еду, они заставили ее готовить и для них. Она подчинилась с терпением и достоинством, вызвавшими у них уважение к ней. Солдаты не грубили ей, а она ловкими вопросами узнавала у них сведения о положении белых.

– А где сейчас наши? – спрашивала она. – То есть я хочу сказать: где передовые позиции Красной армии?

Ей отвечали, и из ответа она понимала, что рядом должны находиться и передовые позиции белых. Нам стало известно, что последние гражданские беженцы, в первую очередь члены семей белого командования, были убиты на мосту через Дон. Но к такой информации надо было относиться с осторожностью: большевики очень любили прихвастнуть.

Когда мы впервые после окончания боев вышли из дому, то увидели, что на улицах никого нет. То есть не было живых, зато валялись многочисленные трупы людей и лошадей. На фонарях болтались тела повешенных. Это были не жертвы красных, а шпионы, предатели и спекулянты продовольствием, арестованные белыми в последние недели; не имея возможности вывезти заключенных из города, белые успели их казнить перед оставлением города.