Россия белая, Россия красная. 1903-1927

Таким образом, недовольство младших офицеров усилило оппозицию методам управления моего отца. Малейшие события, имевшие отношение к наместнику или даже к его семье, старались использовать против него. Усилия направлялись главным образом на поиски недовольства в войсках и в населении, которое очень старались обнаружить. Приходилось ежеминутно, в любых жизненных ситуациях следить за своими поступками и словами, думая, как их могут истолковать недоброжелатели. Мы чувствовали, что за нами постоянно шпионят.

Примером того неприятного положения, в котором мы оказались, и мер предосторожности, которые нам приходилось принимать, может послужить один случай, едва не ставший трагедией, но завершившийся благополучно, даже комично, и надолго сохранившийся в моей памяти.

Был конец года, и, по обычаю, отец должен был присутствовать на новогодних елках. В частности, на елке, организованной на его яхте для детей членов экипажа. В последний момент его задержали служебные обязанности, и ему пришлось поручить проведение елки матушке. Она уже собиралась отправиться на борт вместе с нами и нашей тетушкой. Погода стояла ненастная, дул шквалистый ветер; хотя яхта была на якоре, ее сильно качали волны. Добраться до яхты можно было только на катере; адъютант, которому было поручено доставить нас на судно, желая сократить до минимума нашу небольшую поездку, выбрал для посадки причал, который располагался ближе всего к яхте, однако бывший менее удобным, чем тот причал с лестницей, что обычно предназначался для отца и его семьи.

Ждавший нас катер сильно качало волнами. Сначала на борт передают на руках сестру и меня. Тетушка, напуганная сильными волнами, решается подняться на борт, только опираясь на сестру. Таким образом, матушка, стоя на берегу, держит ее за руку, пока она проходит. Перейдя на катер, тетушка не отпускает матушкину руку, когда та в свою очередь ступает на трап. Тут волна подбрасывает катер, и он отодвигается от берега; матушка, не успевшая вовремя освободить руку, теряет равновесие и падает в воду.

Наглотавшись ледяной воды, матушка сначала едва держится на плаву. Волна отбрасывает ее к берегу, и, могу сказать, это большое везение, потому что возвращающийся на место катер мог раздавить ее своим корпусом. В этой ситуации ей никто не может помочь. Взяв себя в руки, она хочет плыть, но сапожки, заполнившиеся водой, тянут ее ко дну. Она не может их сбросить и начинает тонуть. Неожиданно сапожки, очевидно расширившиеся из-за попавшей в них воды, слетают с ее ног сами, и матушка, освободившись, выплывает на поверхность. Адъютант, бросившийся на помощь, хватает ее за руку, но с руки матушки соскальзывает перчатка, и она вновь уходит под воду. Волна несет ее к винту катера. Другая волна относит обратно. Наконец ей удается ухватиться за борт, и ее втягивают на катер.

Ее окружают, успокаивают, она целует нас. Ее собираются везти обратно во дворец. Тепло, нагретые простыни, растирания предотвратят простуду. Но матушка задумывается. Что скажет муж? Что скажет публика? Несостоявшийся праздник станет заметным происшествием: об этом будут говорить. Жена наместника едва не утонула, воспользовавшись неприспособленной для посадки, в некотором смысле неправильной пристанью, указанной ей офицером. Этот выбор, продиктованный добрыми намерениями, будет приписан злому умыслу. Событие раздуют, превратят в покушение, в заговор… Следовало опасаться чего-то в этом смысле: прецеденты уже бывали.

– Едем на яхту, – решает матушка. – Праздник состоится.

Катер отходит от берега. Мы швартуемся к яхте, на которой начинает играть оркестр: мы слышим его, поднимаясь по трапу. Матушка ступает на палубу первой и видит выстроившийся перед ней по стойке «смирно» экипаж в полном составе, оркестр на своем месте. Капитан с цветами в руке направляется к ней, но тут же замирает; на лице его отражается сильнейшее удивление. По рядам пробегает волнение. Капитан поворачивается к оркестру и делает ему знак замолчать.

Офицер и матросы оделись для встречи супруги наместника в парадную форму, и вдруг перед ними появляется бесформенное существо, с которого ручьями стекает вода, лишенное величественности настолько, насколько это возможно, и вдобавок ко всему прочему так запыхавшееся, что стоит с открытым ртом, не в силах выдавить из себя ни слова.

Все замирают на своих местах, окаменев от изумления и неловкости. Наконец, инцидент получает объяснение, и матушка, только что потерявшая свой престиж, моментально не только возвращает утраченное, но и приобретает дополнительное уважение.

Праздник состоялся. Был отдан приказ хранить молчание о происшествии, и приказ этот будет исполнен. О случившемся никто не расскажет, по крайней мере немедленно. Лишь через много месяцев о нем пронюхает иностранная пресса и изобразит преступным умыслом, покушением на убийство. И монархические издания только тогда подхватят эти слухи.