Россия без Петра: 1725-1740

Историки обращают внимание только на эту статью договора, игнорируя секретный артикул, имеющий равную с ней юридическую силу и подписанный в тот же день. Он чрезвычайно важен, и его следует привести почти полностью: «Хотя пресветлейшая княгиня, государыня Анна, урожденная Цесаревна и великая княжна Всероссийская, в заключенном и договоренном сего дни супружественном договоре отрицалась и ренунцировала на все права, претензии и притязания так в деле наследия, так и во всем протчем на корону и Империю Всероссийскую и оная ренунция такожде от… герцога Шлезвиг-Голштинского апробована, принята, ратификована и подтверждена, однако ж Е.и.в. Всероссийский (то есть Петр I. — Е. .) чрез сие имянно выговорил и себе предоставил, что ежели он в какое ни на есть время заблагоизобретет и Е.в. угодно будет одного из урожденных Божеским благословением из сего супружества принцов к сукцессии (то есть наследству. — Е. А.) короны и Империи Всероссийской назначить и призвать, то Е.и.в. в том совершенную власть и мочь иметь будет и якоже и светлейший герцог, и его будущая пресветлейшая супруга чрез сие обязуются и обещают, что оные в том случае того от Е.и. в, таким образом назначенного и призванного принца и сына без всякого изъятия и отговорки и без всяких о том постановляемых кондиций Е.и. в-ву в совершенную и единую его диспозицию охотно и немедленно отдать и отпустить хотят» ²⁸.

Внимательно вчитавшись в секретный пункт договора, мы увидим, что Петр оставляет за собой право взять в Россию сына Анны, с тем чтобы передать ему российский престол. Таким образом, секретный артикул перечеркивает содержание статьи договора в части, касающейся сыновей Анны и Карла Фридриха.

Что же все это означает в контексте событий ноября 1724 года?

Уличив жену в измене, Петр потерял к ней доверие, справедливо полагая, что после его смерти и восшествия на престол Екатерины I его детищем — империей будет управлять любой прощелыга, скакнувший в императрицыну постель. Об изменениях в дотоле теплых и доверительных отношениях супругов пишут многие наблюдатели. Так, Кампредон сообщал в ноябре 1724 года в Версаль, что царь стал подозрителен и суров, что он «все еще сильно взволнован тем, что даже среди его домашних и слуг есть изменники. Поговаривают о полной немилости князя Меншикова и генерал-майора Мамонова, который председательствовал на суде над Шафировым и которому царь доверял почти безусловно. Говорят также о царском секретаре Макарове (слух этот верен — в ноябре 1724 года Петр получил анонимный донос о грандиозных злоупотреблениях своего кабинет-секретаря. — Е. .), да и Е.в. царица тоже побаивается. Ее отношение к Монсу было известно всем, и хотя государыня всеми силами старается скрыть свое огорчение, но оно все же ясно видно и на лице, и обхождении ее. Все общество напряженно ждет, что с ней будет» ²⁹.

Я веду к тому, что дело Монса и его последствия подозрительно тесно увязываются со стремительным заключением в это же время брачного русско-голштинского контракта. Можно предположить, что после уличения жены в измене Петр решил заново переиграть партию престолонаследия. Как? Давайте посмотрим донесение в Копенгаген датского посланника Вестфалена, человека весьма знающего, старожила иностранной колонии в Петербурге. По рассказу Вестфалена, Петр «написал завещание в пользу второй жены и детей ее. Между тем царица позволила слишком дружелюбные отношения с первым камергером своим Мопсом, который, действительно, принадлежал к самым красивым и изящным людям, когда-либо виденным мною. Отношения эти наконец зашли так далеко, что царь вынужден был подвергнуть Монса смертной казни и очень строго наказать всех участников этой интриги… В первом порыве гнева, вызванного этим событием, царь сжег свое завещание в пользу царицы, а смерть настигла его, когда он всего менее думал о ней, и он скончался, не распорядившись своим наследием» ³⁰.

Мне кажется, что сведения датского посланника полностью укладываются в нашу версию развития событий. Но внесем уточнения: Петр думал о судьбе престола. Секретная статья русско-голштинского брачного контракта, неизвестная датчанину, говорит об этом: перед нами один из возможных вариантов решения проблемы наследника, вполне реальный выход из почти тупиковой ситуации.

Практика передачи наследства внуку через головы родителей нередка в истории. Например, в 1761 году — накануне смерти Елизаветы Петровны — великокняжеская семья Петра Федоровича и Екатерины Алексеевны более всего боялась, что царица подпишет завещание в пользу любимого ею внука Павла. Позже сам Павел не без оснований опасался, что Екатерина II передаст престол внуку — цесаревичу Александру.