Россия без Петра: 1725-1740

Ко дню смерти Екатерины завещание было готово. Впрочем, Здесь мы вступаем на не менее зыбкую почву предположений, чем в случае с завещанием Петра Великого. Само завещание, или, как его называли, Тестамент, дошло до нас лишь в дефектной копии, которая сохранилась среди бумаг Коллегии иностранных дел. Подлинник мелькнул только дважды и затем исчез для нас навсегда. В первый раз он появился 7 мая 1727 года, на следующий день после смерти Екатерины I. В журнале Верховного тайного совета об этом есть запись. В присутствии Петра, цесаревен, герцога, великой княжны Натальи Алексеевны и членов Совета был «чтен Тестамент Ея И. В., подписанный собственною Е.в. рукою, о наследовании российского престола, которым удостоить соизволила Его высочество великого князя Петра Алексеевича, и о прочем, что в том Тестаменте изображено»¹⁴. По сведениям Маньяна, документ читал Остерман.

После присяги, целования креста, литургии император и все остальные «с прибавлением знатных персон» рангом пониже собрались в «каморе, где бывает собрание Верховного тайного совета… И во время онаго заседания от действительного тайного советника Василья Степанова (секретаря Совета. — Е. А.) чтен в другой ряд вышеупоминаемой же Тестамент, и как оной выслушан весь, тогда разсужено от присутствующих Верховного тайного совета особ записать протокол, что все должно по тому Е.и.в. Тестаменту исполнять, и оной протокол изволили подписать Е.и.в. и их высочества» Анна, Елизавета, Карл Фридрих, Наталья Алексеевна, члены Совета, церковники, сенаторы и генералы. Среди подписавших протокол мы не видим подписей трех сестер — Екатерины, Анны и Прасковьи, дочерей царя Ивана V Алексеевича. Их не сочли нужным даже пригласить на церемонию — столь ничтожен был их политический и династический вес.

19 мая 1727 года на заседании Совета был «спрошен Тестамент Ея и. в… и с того Тестамента копии, которые были за печатью тайного советника Степанова. И, приняв оные, канцлер граф Головкин запечатал своею печатью и положил на сохранение в ящик, в котором в Коллегии иностранной хранятца государственные печати, и оной ящик отдал той коллегии обер-секретарю Юрьеву»¹⁵. И все… Больше подлинник Тестамента на свет Божий не появлялся. Есть предположения, что он исчез во времена Анны Ивановны, но как и при каких обстоятельствах — остается загадкой.

Сохранилась только копия Тестамента, так что проверить подлинность подписи Екатерины, вероятно, никогда не удастся. В этой копии, опубликованной в Полном собрании законов (том 7, № 5070), имеется дефект. Пункт 11-й Тестамента гласит: «Принцессу Елизавету имеет его любовь герцог Шлезвиг-Голстинский и бискуп Любецкой (это двоюродный брат Карла Фридриха. — Е. А.) в супружество получить и даем ей наше матернее благословение; такоже имеют наши цесаревны и правительство администрации стараться между его любовью и одною княжною князя Меншикова супружество сочинить».

Буквальный смысл статьи, по справедливому замечанию С. М. Соловьева, означает, что «и цесаревна Елизавета, и княжна Меншикова должны выйти замуж за одно и то же лицо — герцога Голштинского младшего». Вероятнее всего, в этой копии после слов «его любовью» пропущено имя великого князя Петра. Во всяком случае, в другой копии Тестамента, которую сделал камергер Екатерины Юров для французского посланника Кампредона, этот пункт звучит так (в обратном переводе с французского): «Я хочу и приказываю также, чтобы Великий князь был расположен взять себе в жены одну из княжон, дочерей князя Меншикова»¹⁶.

Это положение Тестамента гарантировало Меншикову пропуск в будущее, ибо самый главный — первый — пункт гласил: «Великий князь Петр Алексеевич имеет быть сукцессором», то есть наследником. Думаю, что Меншиков уже видел себя регентом при мальчике-императоре, таким же, каким позже — хотя и ненадолго — стал Бирон при младенце Иване Антоновиче. Но тут он, очевидно, встретил дружное сопротивление остальных авторов Тестамента, и в результате появился пункт о коллективном регентстве: «Во время малолетства имеют администрацию вести наши обе цесаревны, герцог и прочие члены Верховного совета, которой обще из 9 персон состоять имеет». Надо думать, что Меншиков при всей его гигантской власти в этот момент был вынужден считаться с другими и идти на компромисс.

Коллективное регентство получало «полную власть правительствующего самодержавного государя», за исключением права менять установленные императрицей «определения о сукцессии». «Великий князь, — отмечалось в Тестаменте, — имеет в Совете присутствовать, а по окончании администрации (то есть регентства. — Е. А.) ни от кого никакого ответа не требовать». Тестамент провозглашал принцип коллективной ответственности: «Множеством голосов вершить всегда, и никто один повелевать не имеет и не может».